Заболела голова. Не очень сильно, но ощутимо. Надо бы прилечь, иначе боль разойдется на всю катушку, еще и живот неспокойный какой-то… Прилягу, но прежде сделаю то, что хотела.

Я вышла из дома, медленно двинулась вдоль стены по направлению к заднему дворику. Записи неизвестной мне девушки были у меня в руках, я еще раз перечитала последние строки.

«Окно расположено слишком далеко от края!»

«От края»… То есть от угла дома?

Я стояла и смотрела на окошко. Голова соображала плохо, я могла думать только о том, что головная боль усиливается. К тому же сегодня жарко, на часах – половина первого, самый солнцепек. На меня сверху словно лились потоки расплавленного золота. Если стоять на жаре, немудрено и солнечный удар заработать.

Пришлось уйти обратно в дом: толстые стены не пропускали зной, тут было прохладно. Я пошла на кухню выпить воды. Налила полный стакан, добавила лед и дольку лимона, присела, стараясь осмыслить прочитанное и увиденное, когда услышала характерный шум: во двор заехала машина. Слышно было чересчур хорошо: по всей видимости, я неплотно прикрыла входную дверь.

Со мной, как правило, такого не случается. Лишнее доказательство того, что мне в самом деле нехорошо. Кто мог приехать? Или Юра, или Агата, все остальные позвонили бы в дверь, попросили разрешения припарковаться.

Опираясь на стол, я поднялась и пошла в коридор. Не хочу, чтобы увидели оставленную открытой дверь, это вызовет новую волну упреков в мой адрес.

Подойдя к двери, я распахнула ее – упреждающий маневр! – и увидела идущего к крыльцу Юру. Вид у него был сосредоточенный, даже мрачный, но вместе с тем немного испуганный. За меня переживает, точнее, за ребенка.

– Сбежал с работы? – спросила я. – Боишься, испорчу твое имущество?

– Прекрати ерничать. – Он подошел вплотную. – Не придирайся к словам. Ты же отлично поняла, что я имел в виду.

Я усмехнулась.

– Еще недавно сказала бы, что поняла. Что мы близкие люди, изучили друг друга за эти годы. Мало ли, сорвалось словечко, ерунда какая. Но теперь… – Я пристально смотрела на Юру, и он почему-то покраснел, словно его уличили в плохом поступке. – Теперь мне думается, что не так уж хорошо я с тобой знакома.

Он потер лоб рукой, в которой были зажаты ключи от машины.

– Давай зайдем в дом. Жарища, тебе вредно, ты вся красная. Болит что-то?

– Ничего не болит, – снова солгала я о своем самочувствии.

Голова раскалывалась, живот неприятно потягивало. Стоять было трудно, хотелось присесть, поэтому я подчинилась: отступила вглубь дома, пошла на кухню, села на диван.

Юра шел за мной. Я сделала глоток из своего стакана. Лед растаял, вода успела согреться. Надо бы льду добавить, но вставать не хотелось, а мужа просить – тем более. Он подошел к окну, потом открыл холодильник, взял банку газировки. Юра выглядел неуверенным, но в то же время задиристым – странное сочетание. Я молча ждала, когда он начнет разговор.

– Что ты говорила о записях?

Тетрадка была все еще у меня в руках, и я протянула ее мужу.