Но Ксюша не спала. Она сидела за своим столом (правым боком ко мне) и рисовала. Моего появления не заметила, была увлечена своим занятием.

Окинув взглядом ее комнату, я шумно втянула носом воздух, чтобы не закричать, не напугать дочку снова. Ксюша была не одна. Знала она об этом или нет, но в детской, кроме нее, были еще несколько детей.

Красивая девочка. Мальчик в темных брючках и рубашке с жабо. Еще одна, новая гостья: девочка лет десяти, старше остальных детей. Уже известные мне призраки сидели на Ксюшиной кровати. Старшая девочка стояла прямо за спиной моей дочери, чуть наклонившись через ее плечо, глядя, что она рисует. На ней была темная юбка и блузка с длинными узкими рукавами, волосы уложены в прическу корзинку.

Для них мое появление незамеченным не осталось: все трое повернули головы в мою сторону. Пугающая, механическая слаженность, синхронность, словно и без того было недостаточно жути!

Три пары глаз уставились на меня. Бледные лица, бескровные губы, наряды, которые перестали носить за много десятилетий до моего рождения.

– Что вам нужно? Зачем вы здесь? – прошептала я, не сумев промолчать.

Ксюша тоже повернулась и поглядела на меня.

Мертвые дети и моя дочь буравили меня взглядами, и это был кошмар, настоящий кошмар. А потом они улыбнулись – снова одновременно, точно сговорившись, только теперь к ним присоединилась и моя девочка.

Я не могла этого вынести. Бросилась к дочке, обхватила ее, прижала к себе. Мне хотелось орать от ужаса и плакать от боли, я должна была защитить Ксюшу – и не могла понять, от чего.

– Мамочка, – говорила она, – ты меня так сильно прижала! Мамуль!

«Не могу отпустить ее, не могу! Что угрожает ей в этом доме? Кто хочет причинить ей вред?»

Наконец я разжала руки и посмотрела на Ксюшу. Быстро оглянувшись, увидела, что призраки исчезли, мы снова были одни.

– Здесь были дети, – сдавленно сказала я. – В детскую опять приходили привидения.

Ксюша некоторое время молча созерцала меня, словно прикидывая, стоит ли говорить. Я ждала, и мой взгляд упал на рисунок дочки, над которым она трудилась, когда я вошла. Была убеждена, что Ксюша рисует кошек, которых видела на выставке, однако ошибалась.

С белого листа на меня смотрела девочка, которая только что стояла возле Ксюши. Я узнала строгую юбку, блузку с длинным рядом маленьких пуговок, прическу. Ксюше удалось изобразить ее весьма похоже, а это могло означать лишь одно: дочь тоже видела призраков. Я не сошла с ума! Теперь я знала, что нет!

Рука моя потянулась к папке с Ксюшиными рисунками. Обычно дочка не позволяла нам с Юрой рыться в ее работах, показывала лишь те, что считала удачными, и нам казалось слегка забавным ее тщеславие художника. Но сейчас Ксюша не остановила меня, и я быстро рассматривала ее работы одну за другой.

Были здесь и кошки, и другие животные, и наш двор, и супергерои из мультфильмов, и рисунки, выполненные по заданию преподавателя студии.

А на самом дне папки притаились они. Призрачные дети. Старуха. Не хватало только мужчины в сюртуке. Я узнала мальчика, маленькую красавицу, были и еще два незнакомых ребенка. Ксюша запечатлевала их по одному и группой, почти всегда они были изображены находящимися в детской. На двух рисунках я узнала задний дворик.

– Ксюша, – голос мой сел, – дочка, ты видела их. Давно ты их видишь?

Она пожала плечами.