Мальчик не спешил с ответом. Пердомо отвел взгляд от улицы и, посмотрев на сына, заметил, что выражение его лица изменилось, а на глазах выступили слезы.
— Откуда ты знаешь, что здесь не штрафуют? — повторил он вопрос.
— Потому что здесь всегда ставила машину мама. Она называла это место «мое убежище».
3
Маэстро Агостини долго рассматривал голову дьявола, венчавшую гриф скрипки. Его не удивило, что завиток был резным — иногда скрипачи любили украсить инструмент каким-то личным мотивом, но он был поражен свирепым выражением дьявола, напомнившего дирижеру какое-то ассирийское божество, неукротимое в желании мстить вызвавшему его гнев человеку.
— Если бы у меня был такой дьявол на рукояти моей палочки,
— Этот «ангелочек», как вы выразились, — Ваал, древний бог Малой Азии, который затем стал известен в иудаизме и христианстве как властитель ада. Считается, что ему служат шестьдесят шесть легионов демонов, что он может сделать невидимыми тех, кто его вызывает, и способен превратить человека в мудреца.
Есть люди, которым становится не по себе при одном упоминании князя тьмы. Агостини был из их числа, но постарался не показать этого, возможно, потому что рядом с ним была привлекательная женщина.
— Должен признаться, — заметил дирижер, стараясь, чтобы голос звучал естественно, — резьба превосходная. Это оригинал?
— Вы хотите сказать, что именно таким создал инструмент Страдивари? Нет, это украшение добавлено позже, мною.
— Кто его выполнил?
— Арсен Люпо, мой скрипичный мастер.
Агостини с трудом выдерживал взгляд маленького деревянного дьявола, он предпочел отойти от скрипачки на несколько шагов.
— Я слышал о Люпо. Некоторые оркестранты из «Ла Скала» доверяют ему свои инструменты.
— В данном случае, думаю, речь идет не о нем самом, а о ком-то из его помощников. Сам Арсен занимается только скрипками самого первого ряда: Гварнери дель Джезу и Страдивари.
Ларрасабаль упомянула величайших скрипичных мастеров всех времен. Цена на их инструменты могла достигать двух миллионов долларов, хотя те, которыми пользовались великие музыканты, например Иегуди Менухин или Яша Хейфец, поистине бесценны. Эксперты всего мира извели реки чернил, пытаясь объяснить, почему сегодняшние мастера, в распоряжении которых любые технологии XXI века, не могут добиться такой же звучности и такого же тембра, как у тех совершенных акустических устройств. Кто говорит, что секрет в лаке, другие считают, что все дело в плотности дерева, хотя наиболее правдоподобна теория относительно применения солей металлов при обработке корпуса скрипки, которые действительно придавали инструменту силу и богатство звучания.
— Удивительно, что вы играете на скрипке Страдивари, — сказал маэстро. — Ведь Паганини, к которому вы относитесь с таким благоговением, играл на скрипке Гварнери.
— Она называлась «Il cannone» — «Пушка», за свой мощный звук. Но, маэстро, у Паганини было много скрипок. После его смерти в тысяча восемьсот сороковом году его сын Акилле унаследовал потрясающую коллекцию, в которой было семь работ Страдивари. Мне нравится думать, что это одна из них.
— Как она к вам попала?
— Она оказалась в нашей семье благодаря моему деду по матери, кажется, она досталась ему на аукционе, который состоялся в Лиссабоне в тысяча девятьсот сорок девятом году. Поверьте мне, маэстро, я слышала, как звучит гварнери, принадлежавшая Паганини, которая хотя и хранится в муниципальном дворце в Генуе, все же периодически используется, и у этой Страдивари очень похожее звучание.