Он сдёрнул с головы одного из покойников шапку, вытер ею клинок и вложил в ножны.

— Ты понял, что он сказал? — шепнул Никита.

— Благодарит, — ответил Фёдор.

— Разумеешь по-ихнему? — удивился Никита.

— Есть немного.

— Где насобачился?

— Живы будем, расскажу, — отмахнулся Фёдор, — дай дух перевести. Что-то голова кругом идёт.

Голова кружилась не у него одного. Перед самым абордажем Онорато неожиданно стало плохо. В глазах потемнело. Когда он очнулся, как ему показалось, спустя мгновение, то обнаружил себя стоящим на четвереньках. Немедленно вскочил, сгорая от стыда при мысли, что все, несомненно, видели его слабость и могли навыдумывать всякого. Каково же было его изумление, когда он обнаружил, что внезапная дурнота накатила не на него одного.

Впрочем, долго размышлять над этим некогда. Галеры столкнулись, и он бросился в драку. А вот теперь, остывая и приходя в себя, Онорато прислушивался к своим ощущениям и раздумывал, что это было.

Подбежал Бартоломео Серено, старший из его офицеров.

— Проверьте трюм, — распорядился Каэтани, — только осторожно, возможно этот ублюдок там не один.

— Ваша светлость, прошу простить…

— Оставьте, Бартоломео. Позаботьтесь об этих гребцах, они спасли мне жизнь. Снимите с них кандалы.

— Будет исполнено.

— Галера наша! — доложил капитан Хуан Васкес де Коронадо, рыцарь-госпитальер, представительный мужчина лет сорока пяти.

— А что остальные? — спросил Онорато.

— Насколько вижу, все свои отбили, — ответил де Коронадо, — ренегат не стал за них цепляться.

— Он уходит, — добавил Мартин де Чир, старший помощник Хуана Васкеса, — будем догонять?

Каэтани покачал головой.

— Нет. Я и так нарушил приказ Ромегаса. Надо помочь людям ди Кардона.