— Домой идёшь? — спросил Лисипп.

— Да, купил вон полбы, — Мелентий приподнял амфору, которую тащил одной рукой, — только ею и питаюсь, не до разносолов стало…

— Позволь мне помочь тебе, друг, — предложил Лисипп, — я, знаешь ли, сейчас в достатке.

Мелентий внимательно посмотрел на приятеля.

— Спасибо, да только боюсь, брюхо моё огрубело, привыкло к одной варёной полбе и не снесёт изысканных яств. Да и проще надо быть.

— Ты стал последователем Диогена?

Мелентий усмехнулся.

— Не до такой степени. Собака Диоген выбросил миску, когда увидел мальчишку, что ел чечевичную похлёбку из куска выеденного хлеба. Мальчишка, дескать, превзошёл его в простоте жизни. А я с миской не распрощался и не собираюсь. И в пифосе жить что-то не тянет. Хотя, если подумать, возможно, аплокион, "истинный пёс", действительно познал наилучшую жизнь.

— Давай хоть помогу донести твою полбу, — предложил Лисипп.

Он отобрал у одноногого амфору, не слушая возражений.

— Но ты с Диогеном, похоже, согласен, что счастье в простоте?

— Вот ты, Лисипп, нацепил дорогой гиматий, а стал от этого счастливее?

— Благодаря новому гиматию вряд ли, — усмехнулся скульптор, — я счастлив от другого.

— Радует всеобщее восхищение?

— И это тоже, что лукавить.

— Боги не любят гордецов. Чем выше взлетишь, тем больнее падать.

Лисипп покосился на него, но ничего не сказал.

Они свернули на Панафинейскую улицу и шли вдоль длинной стои[70] напротив храма Урании. Здесь почти постоянно толклись молодые люди. На стене стои писали предложения гетерам о свиданиях, а те, в случае благосклонности подписывали время и место. Рядом стоял столик трапедзита, который рад был ссудить денег не слишком состоятельному охотнику до плотских радостей. Чуть поодаль располагался диктерион с весёлыми дамами подешевле гетер.

— Вот ты говоришь, дескать Фрина добродетельна, — сказал Мелентий, — а эти тоже?

Он ткнул пальцем в сторону толпы страждущих.