— Горшки расписные! Поединок Ахилла с Гектором на амфорах!

— Тьфу на тебя с твоим Ахиллом! Сколько можно малевать такое? — возмутился Мелентий, задержавшийся возле гончарных рядов.

— И то верно, — поддакнул другой прохожий, по выговору иониец, — изобразил бы лучше голых баб!

— Не покупаешь — иди своей дорогой, а хаять не смей! — возмутился купец, — охота поглядеть на голых, ступай вон к Проклу.

— Нашёл к кому послать! Он их такими убогими рисует, что так и хочется одеть!

— Тьфу ты… — смачно сплюнул Мелентий, — стыдобища… И куда мы катимся, граждане? Разврат кругом.

— Ты чего тут расплевался, дедуля? — Купец обратил внимание на одноногого. — Давай-ка, вали отсюда! Ко мне уважаемые люди заходят, а ты тут гадишь.

— Да пошёл ты… — вяло огрызнулся Мелентий.

По дороге от Пникса он непрерывно ворчал и уже раз пять успел полаяться со случайными встречными. Торговец, у которого старик постоянно покупал полбу, сегодня чего-то упёрся и не продал в долг. Пришлось выложить последний обол, отчего Мелентий обложил жадного купчину семиэтажной бранью и в ответ едва не схлопотал по морде, даром, что увечный. Вовремя подоспел агораном, давний знакомец, со стражей, сохранил в целости зубы одноногого, а с торгаша принялся вымогать штраф на нарушение правил торговли. Мир не без добрых людей, даже если они мздоимцы и, в общем-то, последняя сволочь. Эту глубокую мысль Мелентий удержал на языке, хватило ума не поносить спасителя. А хотелось. Ему сегодня страсть, как хотелось подраться. Вот только забрал Зевс рога у бодливой коровы. Впрочем, увечье его редко останавливало.

В конце гончарных рядов группа зевак делилась впечатлениями от посещения передвижного зверинца.

— Да видел я ту гиену, тоже мне диво. Псина и псина. Вот в прошлом году два родосских купца показывали на островах павлина, вот это чудо из чудес. Говорят, из самой Индии привезён.

— Павлина? Что это за зверь? — Спросил Мелентий.

— Не зверь, а птица.

— Птица? И сладко ли поёт?

— Нет голоса ужасней. Мне Архилох напел, я содрогнулся.

— Архилох? Ему можно верить, — с видом знатока заявил Мелентий, — что же в ней тогда примечательного?

— Я слышал, красоты она неописуемой.

— А это случаем не те два родосских прохвоста, которые в питейном доме у Скамандрия похвалялись своими подвигами? Признаться, я чуть было не уснул во время этой повести.

— Мелентий? Да ты ли это? — окликнул смутно знакомый голос.

Старик обернулся. Позади него стоял хорошо одетый мужчина лет пятидесяти.