Наконец, Алекс смилостивился над ней и отодвинулся насколько позволяла стена. Обнаружив окровавленную прореху на Евиной футболке, он коснулся ее предплечья и спросил:

 − Больно?

   От прикосновения у Евы перехватило дыхание, словно это была чувственная ласка, а не дружеское участие. Что с ней будет, если Алекс вздумает ее поцеловать? Стоило подумать об этом, как и без того обезумевшее сердце лишилось последней капли рассудка и принялось выделывать кульбиты похлеще акробата, то подпрыгивая до самого горла, то падая в район желудка.

   Снова губы Алекса раздвинулись в снисходительной улыбке. Он раскусил ее! Игра с Евой доставляла ему удовольствие. В эту минуту она ненавидела его всем своим существом за то, что он так ловко манипулирует ее телом. Но еще сильнее за то, что он сам, похоже, ничего подобного не чувствует.

    От дальнейших издевок ее спасла птица - кондор заглянул в проем. Круглый глаз размером с человеческую голову, не моргая, уставился на Еву. Алекс, позабыв об играх, выхватил кинжал и проткнул им птичий зрачок. Кондор  взвыл от боли и дернулся назад, прихватив с собой кинжал.

  Алекс кинулся за птицей. Ева из укрытия наблюдала за тем, как он подобрался к кондору и вернул-таки бесценный крис. Избегая повторного нападения, птица взмыла в воздух. Она неслась прочь от площади, точно за ней гналась свора адских псов во главе с карателями.

   Алекс вытер кинжал о джинсы и позвал Еву:

 − Выходи. Птичка не скоро вернется.

   Ева выглянула из проема. Небо было чисто. Куда бы ни подался кондор, в ближайшее время назад его можно не ждать. Ева выбралась на мостовую, едва волоча ноги из-за потери крови.

 − Эй, ты как? - голос Алекса звучал будто издалека.

  Перед глазами все плыло. Еще немного и она упадет. Последнее, что Ева запомнила - руки подхватившего ее Алекса.

   Глава 15. Смерть Ирода

  Что-то прохладное коснулось щеки и растаяло. Струйка скатилась по виску за ухо, оставив влажную дорожку. Слезы? Но она бы заметила, если бы плакала. Разве нет? К тому же слезы не бывают ледяными.

   Ева открыла глаза и увидела небо сквозь брешь в потолке. Кружась, как балерины в танце, летели снежинки. Они двигались медленно, плавно, оттягивая момент своего падения.

   Ева часто заморгала. Снег? В аду? Но ведь температура здесь не падает ниже плюс тридцати градусов по Цельсию. Мир ада умудрялся сочетать не сочетаемое: жару, при которой мокрый от пота спальник липнет к телу, и снег.

   Ева выпуталась из спальника, чтобы ощутить ледяные кристаллы всем телом, но тут же залезла обратно, так как на ней были лишь джинсы и бюстгальтер, а оба плеча туго перевязывали остатками футболки.

   − Ничего подходящего для перевязки не нашлось, − сказал Алекс.

   Он сидел на пороге, одна нога в доме, вторая, согнутая в колене, на улице. Взгляд устремлен в переулок. Ждет кого-то. В руке зажат кинжал - значит гости будут не из дружественного лагеря.

   − Ты не имел права меня раздевать, − пожурила его Ева без особого пыла. На полноценное возмущение не было сил.

  − Клянусь, в следующий раз я брошу тебя на площади, истекать кровью, − ответ прозвучал в духе «оставь меня, наконец, в покое». – Там в углу есть одежда. Накинь что-нибудь.