Ты чего, Леха? А где ж рыбка?

Леха. На дно легла. Обиделась.

Микола. А чего ей обижаться? Что мы ей сделали?

Леха. А что выпивши мы. Вот она и обиделась. (Погружается в мрачную задумчивость).

Никитич. Ну зачем тебе исправная тачка, едрена вошь?

Микола (вне себя). Но я все равно ее добуду, падлу эту! Не посмотрю, что золотая! Хоть со дна, а добуду! (Снимает куртку). На дно за ней нырну! Сейчас нырну, выпью только для согреву! (Пьет из горлышка, косится на дрожащего от холода Леху). Выпью, значит, и к ней! (Видно, что ему не хочется лезть в воду). До самого дна доберусь, а найду ее, падлу! Или лучше так: плотину эту сейчас к хренам сломаем, воду с пруда спустим, и вот тебе, пожалуйста, рыбка золотая! Лежит на дне, как на ладошке, перед тобой: адью, мамзель, на сковородку!

Никитич. Это кто ж тебе плотину ломать позволит?

Микола. А разве я земле своей не хозяин? Я кто? Я — рабочий класс, гегемон! Все тут мне принадлежит: хочу ломаю, хочу строю! Тем более, в огне боев заслужил! Или нет?

Никитич. Гегемон, конечно, едрена вошь, но и мнение начальства тоже уважать должен.

Микола. Мнение — это конечно! Но ты же не против? Ведь она, падла эта, что она? Она, вишь, на дно улеглась, она нам доказывает. Но мы тоже доказать можем. Чтоб знала, кто здесь хозяин!

Никитич. Вот и у меня случай на Воркуте вышел. Я тогда ответственным за лесосклад был, а учетчиком при мне зэк один служил, из жидов…

Микола. Потому что, если я не хозяин, то какой же я тогда гегемон? А ну, Леха, скажи!