Когда заходит Ван, я приказываю ему принести нож, топор, маленькую чурочку и ведро воды. Жозеф переводит мои слова пленному. А Ван тем временем заносит чурку с топором, ставит у порога полное воды деревянное ведро и кладет мне на колени ножны с ножом. Пленный смотрит на эти приготовления, на деловитого Вана, сидящего с безразличным видом меня, на Жозефа, который тоже смотрит на меня с долей испуга и недоверия — видать сомневается, что его начальник способен устроить резьбу по живому мясу. Вынимаю нож, рукояткой протягиваю Вану. Тот без тени сомнений его берет, делает шаг к пленному и поочередно трогает пальцем его ухо и нос. Во взгляде ожидание команды. Я не успеваю ничего сказать, как у латиноса округляются глаза и он начинает без остановки тараторить. Жозеф слушает, испуг сменяется выражением презрения:

— Они три брата, Хесус, Хуан, Диас, дезертир из мексиканский армз. Пять лет промышлять Техас всякий мелочь — угонять скот, грабить крестьян. После стычка рейнджерз убежать Сан-Франциско, потом уехать Орегон, потом мыть золото прииск речка Фрейзер[100]. На прииск повздорить с бармен, на следующий день их обвинить в насиловании кухарки заведения[101]. Они бежать порт Виктория[102], где их нанять английский торговец опий Джой Стюарт. Ту, два год они торговать опий[103] в местный китайский квартал и разбираться со строптивый китаец по его приказ. После Рождество Стюарт свел их с один тип. Лет сорок, седой, худой, высокий. Представлялся янки Джон Смит. Но не янки, он англичанин. Из метрополии. Слишком дорого одеваться и вести себя как импотн э-э-э важный господин. Стюарт был как слуга перед Смит, делать все что он приказать. Смит обещал им за работа сначала фри, потом файв таузенд э-э-э-э пять тысяч долларз. Сначала дал триста. На корабль их посадить порт Виктория тен э-э-э десят дейз назад. Это "Бивер". Он привез продовольствие, стоит в порту, под разгрузкой, ждет их сутки. Они должны на шлюпка увезти вас за мыс, сигналить зеркало, или фонарь. Их со шлюпка забрать, когда уйти наш порт. Кэптэн подчиняться Смит. Он болшой шишка.

Опять англичане! Да еще так, внаглую. Ушлепков каких-то послали, те обосрались по полной… Зачем я им, спрашивается? Чего гадать, поймаем — спросим.

— Смит на "Бивере"?

Хесус понимает без перевода, кивает. Оборачиваюсь к Вану:

— Пошли Юрку или Сашку на пирс, пусть глянет — на месте ли корабль.

Ван выскакивает из бани. Ждем. Пятиминутное словоизвержение оказалось утомительным, пленный, закрыв глаза и уронив голову на пол, вновь судорожно дышит сквозь стиснутые зубы, периодически подвывает.

— Особые приметы Смита — шрамы, татуировки, увечья? Может он одноногий, однорукий, без пальцев, без носа? Кольца, перстни, запонки? Может рубахи или носовые платки с вензелями?

Жозеф переводит.

Латинос с хрипом выталкивает из себя несколько фраз. Жозеф говорит:

— Он щеголь. Носит усы, бреет бороду. От него всегда пахнет душистым мылом и кофе.

Проходит десять минут, Ван рывком открывает дверь:

— Лано утлом уплыла.

Цокаю языком. Пленный бесполезен, опознавать некого. Можно еще его попытать-пораспрашивать, но толку никакого. Не поеду же я в Британскую Колумбию искать неизвестно кого по словесному описанию. Встаю с лавки, командую Жозефу:

— В тюрьму его. И доложите Дэвису о попытке ограбления. Дальше не наша забота. То, что он тут наговорил, Дэвису не докладывать. Вы меня поняли, мистер Нильсен? Не слышу!

Жозеф удивленно вздергивает брови, подтягивается и отчеканивает:

— Иес, сэр!

В его глазах здоровенный ворох вопросов. Руками не обхватить. Потом все объясню. Наверное. Хреново мне. Пойду отлеживаться. Сотряс мозгов на пятом десятке здорово мешает думать. И здоровья не добавляет.

— Если Дэвис потребует, чтобы я явился для объяснений, скажите — мистер Трамп ранен и лежит в кровати. Да, найдите местного лекаря, я в самом деле ранен. И этого надо перевязать, иначе до виселицы не доживет.

В глазах Жозефа не появляется понимания, но он дисциплинированно разворачивается и исчезает. Юра садится напротив пленного с револьвером в руках, у двери стоит Саша с револьвером в руке и винчестером за спиной, Ван поддерживает меня под руку, мы идем в дом. Уже заходя на крыльцо, вижу не меньше десятка солдат и офицера, подбегающих к ограде. С ними Жозеф. Можно спокойно заваливаться в койку. Быстро бегает, однако! Было бы мне лет на двадцать поменьше, я бы тоже быстро бегал.