И вот, заразившись общим безумием, закружились в танце Дарья с Зоряной, а спустя мгновение, тряхнув цвета воронового крыла челкой, вскочила и присоединилась к ним княжна Наталья. Она стала той каплей, которая срывает в безумное неистовство сметающий все на своем пути селевой поток, потому что вслед за княжной Лобановой в свирепый пляс пустились остальные воины. Людям нужна была разрядка, слишком велико было напряжение последних недель, слишком много друзей они потеряли, слишком трудный путь проделали, еще недавно казавшийся невозможным. А сейчас они выплескивали в танце накопившиеся боль, ярость, усталость, ненависть, все то, что сковывало их сущность и в то же время не давало покориться смертельной хватке аномалии. Я чувствовал это, делая проигрыши между куплетами быстрей и продолжительней.
Смолкли последние аккорды, люди замерли, тяжело дыша, будто не понимая, как они здесь оказались.
— Это, — баронесса Аделина первой очнулась от транса, вызванного танцем, — Это было прекрасно! — в ее глаза горели сумасшедшие искорки, на губах играла улыбка. Неожиданно она подскочила ко мне и, упав на колени, требовательно обхватила мою голову руками и впилась губами в мои губы. Затем так же быстро, почти грубо оттолкнула меня, вскочила на ноги и вызывающе впилась яростным взглядом сначала в дядю, а потом в подруг. Барон, криво усмехнувшись, отвел глаза, а вот девушки… Рогнеда покачала головой, то ли одобряя, то ли осуждая, Зоряна залилась застенчивой краской, Наталья о чем-то задумалась, глядя то на меня то на Адель. А Дарья раздраженно фыркнула и, развернувшись на пятках, быстро ушла в палатку.