Баня парит, баня правит

«Пошел ты в баню!» – это сейчас так смачно ругаются. А ведь в древние времена это было обычным, почти дружеским пожеланием человеку, которому нужно было грязь смыть, взбодриться. Любили русичи в баньке попариться – телу наслаждение, душе утешение. А потом в баню от нечистых мыслей очиститься посылать стали. И уже не совсем ласково, а настойчиво так. Потому как уверены были: «В бане мыться – заново родиться», «Баня все грехи смоет».

А ведь и правда, с рождением и смертью связывали баню, где все силы матушки-природы воедино сходились: вода, огонь, воздух и земля. Верхний мир – Правь, средний мир – Явь и нижний мир – Навь в бане, по мнению русичей, встречались. Святым местом баню называли наши предки. Поэтому именно в бане самое чудесное совершалось.

Русская баня все видала: ведь здесь невестушку мыли перед самой свадьбой, и молодых очищали после первой брачной ночи, и девицы незамужние гадали о счастии будущем, а холостые парни в то же время вокруг бани хороводы водили. Баню топили в память об умерших – родителях и дедах – на Радуницу, перед Троицей.

В бане (ее еще звали «влазней», «мыльней») в древности и простые, и знатные женщины детей рожали, потому что рождение ребенка было таинством, которое не все видеть могли. Перед родами баню выскабливали дочиста, пропаривали хорошенько, бабка-повитуха воду заговаривала, очищая ее от потусторонних сил. Рожающую женщину из дома вся семья провожала, прощалась с ней, плач устраивали обережный вслед. В бане с женщины снимали всю одежду, мыли начисто тело и надевали рубаху широкую белую. Косы распускали. Рожала женщина или опираясь на лавку, или стоя, держась руками за дверной проем. В некоторых селах приглашали мужа ребеночка принять в свои сильные руки (особенно первенца) и пуповину перерезать. Если роды затягивались, то муж стонами и криками брал на себя боль и мучения жены. После родов женщину еще на несколько дней оставляли в бане – верили, что в это время боги ребеночка берегут, все лучшее ему даруют. Да и чистая теплая вода, чтобы малыша и маму молодую мыть, всегда под рукой была. И из домашних никто не мешал женщине окрепнуть. А когда возвращалась она в дом, то ребеночка в люльку сразу клали, и все – можно хозяйничать дальше. В банях русская женщина матерью становилась.

Если ребенок рождался неудачно или с увечьями, то считали, что это банник (банный дух в облике старичка) или обдериха (банный дух в женском обличье) на людей рассердились за что-то. Поэтому старались задобрить духа не только во время родов, но и оставляли ему большой кусок ржаного хлеба, густо посыпанный солью, воду в кадушке, кусок мыла и присказки для него все время читали: «Банник-банник, про тебя знаю, тебе все оставляю. Не дай нам беды от банной воды». Всю воду грязную после мытья в специальные кадки сливали, потому что только такой водой и мылся банный дух. А уж совсем задобрить банника помогала жертва из курочки обезглавленной – накануне большого банного дня зарубали ее и к порогу или под порог клали.

Доброго хозяина банник не трогал, помогал баней наслаждаться, удовольствие получать, здоровье в бане поправлять. И то ведь правда. В бане русской воздух особенный: «Душистый пар не только тело, но и душу лечит». Мятой, круто запаренной, сердце лечили. Паром от липы и черной смородины настоянных простуду выгоняли. Силу телу ослабленному давал крепкий пар от настоя на листьях хреновых. Пивной пар (пиво на раскаленные камни подливали) очень хорош был для волос, для размягчения кожи. А пар от кваса успокаивал, от гнева освобождал, добро в сердце возвращал, «ладил и гладил». Хвойный аромат вообще волшебным считался – любой недуг, любая зараза от него уходили. Вот так баньку пропаривали, а она впитывала в себя все эти запахи, поэтому всегда было приятно в чистую и ароматную баньку зайти, отдохнуть. В общем: «В баню идти – пару не бояться».

В бане мылись наши предки чаще всего по субботам, во второй половине дня, после всех домашних хлопот и соблюдали строгую очередность: первыми шли самые старшие мужчины в семье, затем – женщины и в заключение – малые дети. Поэтому обычно баню и топили три раза, «в три истопа» – для мужчин, женщин и детей.

А вот иноземные гости нашей бани боялись. У них-то ведь кожи разнеженные были, только слегка теплую воду переносили. Чуть-чуть ладошками мокрыми себя погладят, тряпицей мягонькой протрут – и все. А русичи веники березовые или липовые распарят в кипятке до мягкости и ну друг друга хлестать со смехом: «Без веника баня не парит, а пар не жарит». И того мало. Напарившись, нахлестав друг друга вениками, выскакивали и бабы, и мужики, и ребятня – и в речку прохладную, а зимой в сугроб высокий пышный ныряли. Чужестранцы-то рты от удивления раскрывали и диковинкой это считали. Зато русичи после такого чистыми, здоровыми, удалыми, веселыми домой возвращались. Потому баня и сейчас для каждого русского – первое дело!

И снаружи красота, и внутри не пустота

Волосы – дар от Велеса

G волосами русичи никогда не шутили. К прямым волосам больше уважения было. Считалось, что чем волосы кудрявее, тем больше беспорядка в мыслях.

Незамужней девушке полагалось каждый вечер 40 раз проводить деревянным или костяным гребнем по волосам, расчесывая их. Считалось, что именно после сорокового раза волосы женщины полностью освобождаются от отрицательной энергии, накопившейся за день. Замужние женщины постоянно ходили в головных уборах, поэтому им необязательно было соблюдать этот ритуал.

Очень бережно относились русичи к волосам ребятишек. Стригли в год, когда темечко зарастало, первый пушок. Потом его складывали в мешочек льняной, узлом завязывали и хранили до конца жизни. Следующий раз стригли только в новолуние после 12 лет и не больше, чем на длину одного ногтя, чтобы не лишить всей той силы, что накоплена была от матушки-природы. Взрослые почти никогда не стригли волосы. Знахарь мог это сделать больному во время болезни, если она с головой была связана, да и то в крайнем случае. Если вдруг обрезали волосы, то не выкидывали, а сжигали в печи, чтобы мудрость, в волосах накопленную, сделать вечной, и говорили при этом: «Волос гори, голова не боли». Да и мудрость та в доме оставалась, теплом в отрастающие заново волосы возвращалась.

Ф. Будкин «Девушка перед зеркалом», 1848.