– Теперь не отстанет, – Миль присвистнул и подмигнул Андоли, – ну что, красавица, зажарим кровососа?

– Попробуй, – процедила элеана. Она замерла с натянутой тетивой как изваяние. Но вот только Шеверт знал, что никому не тягаться с Андоли в зоркости, и как только ее аметистовые глазки заметят что-то подозрительное, отравленная стрела верно найдет свою цель.

– Шеверт, ты как? – вдруг спросила Андоли, кивнув на пострадавшее плечо.

– Неплохо, – он постарался, чтобы голос звучал спокойно.

Хе-хе, командир еще тот! Не заметил подкравшегося упыря... Смех, да и только!

– Пока неплохо, – поморщился Миль, – ты это, Шеверт... Как только разберемся с гадом, рану прижечь надо.

– Я к Эльде схожу.

– Можешь и не дойти, до Эльды-то, – прошипел гадюкой Хитрец.

Шеверт не стал спорить. Хитрец, конечно, не был приятным во всех отношениях кэльчу, но сейчас он говорил правду. Так что...

– Вот он! – вдруг не своим голосом взвизгнул Топотун, – Во-от!..

Из тьмы как будто надвинулась расплывчатая серая туша, длинные, как зубцы у крестьянских вил когти вспороли воздух. Но Топотун успел пригнуться, рубанул тень – и та, хлюпнув, снова убралась в ночь.

– Задел, задел, – Миль сплюнул под ноги, – еще немного, и он готов.

– А если развернется и в лес уйдет? – подала голос Андоли.

– Да он же безмозглый, этот упырь, – заверил словоохотливый Хитрец, – он теперь не успокоится, пока кого-нибудь из нас не схрумает.

И Шеверту померещилось, что Андоли в сердцах обозвала Миля дураком.

Воцарилось затишье. Трое кэльчу и бескрылая элеана все также стояли кругом, спиной к огню – и оружием к проклятому кровососу. Шелестели редкие капли дождика, над топями висела пелена, сотканная из редкого тумана и запаха гниения...

Шеверт снова покосился на книжку, и ему стало обидно – размокнет, испортится такая находка, напоминание о былом. Обидно до слез... А может, это яд начал действовать?

«Яд упырей туманит разум, и заставляет жертву потерять бдительность», – процитировал кто-то очень здравомыслящий в голове Шеверта.

– Куда?!! – рявкнул Миль, – Назад!!!

– О, Боги, – колокольчиком звякнул голосок элеаны.