Пролог

– Хранитель таинств, соблаговоли выслушать. Летуны здесь долго не протянут, нужно возвращаться.

В голосе вояки звенела ненависть, и в этом не было ничего удивительного: стражи никогда не питали теплых чувств к служителям богини-матери, как будто все темное и мерзкое, что только можно  было найти в серкт, стеклось под черные жреческие одеяния.

Хофру, не торопясь, поднял голову, с удовольствием отметил, как побледнел наглец – и, чеканя каждое слово, изрек:

– Мы никуда не двинемся до тех пор, пока искатель не войдет в полную силу.

Страж нерешительно переступил с ноги на ногу, утаптывая хрустящий снег, но уходить не торопился.

– Хранитель таинств, летуны...

Жрец еще раз оглядел стража и про себя отметил, что доблестный воин весьма похож на жабу – круглые глаза навыкате, большой толстогубый рот и гладко выбритые обвислые щеки. Пожалуй лоб можно было смело назвать самым узким местом обличья этого серкт.

– В твоих интересах, чтобы они дожили до заката.

Серкт дернул щекой, скривился. Но перечить не посмел: молча кивнул и, развернувшись, захрустел по насту к товарищам. Стражи грелись у костра, кутались в теплые накидки из небеленой шерсти, то и дело пускали по кругу котелок с кипятком. Семерка ловких, умелых воинов, лучшие сыны народа серкт, похожие друг на друга как братья...

Хофру, отвернувшись, быстро подышал на закоченевшие пальцы. К огню его, само собой, не звали – ну какой страж пожелает делить тепло со жрецом? – а если бы случилось чудо и позвали, то все равно пришлось бы отказаться: хрустальное полушарие искателя  мерцало, напитываясь силой, и кто знал, когда этот капризный прибор изволит заработать?

Жрец спрятал руки в широкие рукава жреческого одеяния и присел на корточки перед искателем.

Наполовину зарытый в снег, он мог показаться непосвященному простым хрустальным шаром размером с голову младенца, и только жрец мог чувствовать, какая сила была влита Царицей в холодный камень.

В глубине искателя хаотично скользили голубоватые искорки. Они сталкивались друг с дружкой, траектории их полета то закручивались спиралью, то устремлялись к мерзлой поверхности, пытаясь вырваться из глубин прибора на холод.

… Столь ненавистный холод.