Радан помолчал с четверть минуты, затем кивнул.

– Один и уезжаем, – ответил он.

Один…я не была уверена, что даже одного вытяну в таком состоянии. Но смотреть на гибнущих было смерти подобно. Когда хирург подвел меня к следующему раненому, я посмотрела на молоденького мальчишку лет двадцати, который уже лежал в бессознательном состоянии, и едва не завыла. Фэйри не имели право применять в войне то, чем сами не обладали, а наш ковен не имел право помогать им. Татиса. Знал ли отец, что она делает или она действовала от своего имени? После всего случившегося я уже не была уверена, хочу ли сама знать ответ на этот вопрос. Да и ответ был очевиден.

Опустившись на колени подле молодого вервольфа, я уже знала, что делать и поэтому это исцеление далось мне хоть и так же тяжело, но я, по крайней мере, смогла распределить защиту и на себя тоже. Поэтому, когда раненый открыл глаза, я смогла даже улыбнуться ему и не лететь сломя голову в уборную выблевывать все, что только возможно, из своего тела. Когда хирург и его помощница начали помогать парню вставать с кровати, я развернулась и направилась прочь из здания. Едва только вышла на воздух, проговорила идущему за мной следом Радану:

– Развяжите завязки, пожалуйста.

Стянув с себя белый халат, я повесила его на перила и спросила осторожно у наблюдающего за мной вервольфа:

– Вы же курите? Дайте мне сигару или трубку, что там у вас есть.

Радан удивленно приподнял бровь и крикнул ждущему нас извозчику, который вмиг поднес мне дымящуюся сигару. Взяв ее, я затянулась и зашлась диким кашлем. Немного успокоившись, угрюмо посмотрела на Радана.

– Там еще дети какие-то, вы говорили.

– С тебя недостаточно того, что ты видела? – его темно-пепельные глаза строго посмотрели на меня.

Между нами повисло молчание. Что говорить? Насколько этот ужас может быть достаточен или нет для того, чтобы я решила более не перечить ему и отдать Мортэм. Я сама не знала ответа. Опустив глаза, я прошептала:

– Это война. Помогать здесь буду, но Мортэм не отдам. Я постараюсь нейтрализовать то, что помогает фэйри косить ваши ряды таким нечестным способом, прибегая к нашей магии. Но большего от меня не ждите. Я не убийца, я целитель.

Ожидая, что вервольф скажет что-то такое, что мне очень и очень не понравится, поскольку границы у его терпения тоже были и я прекрасно понимала, что хожу по краю во всей этой ситуации, я напряженно ждала ответа. Но Радан лишь вздернул подбородок и с минуту точно смотрел на меня молча. Затем проговорил:

– Хорошо.

– Хорошо? – я подозрительно прищурила глаза, глядя на Радана, но наткнулась лишь не взгляд, в котором абсолютно ничего прочесть не могла, разве что тень мысли о том, что я точно искушаю судьбу, говоря такие вещие. – Теперь последует метод кнута?

– Нет, – ответил вервольф и забрал у меня сигару. – Никогда не прибегай к вредным привычкам, если хочешь успокоить нервы. А теперь поедем домой, с тебя на сегодня нервощекотательных картин достаточно.

Развернувшись, он направился к экипажу, я же обреченно поплелась следом. Пока мы ехали в его особняк, Радан всю дорогу молчал, задумчиво глядя в окно, потирая при этом свой точеный волевой подбородок. Когда же экипаж въехал на территорию его дома, он помог мне выйти и проговорил:

– Мне нужно уехать ко двору на какое-то время. Буду поздно. Если что-то нужно будет, обращайся к Марушке. В моем кабинете огромная библиотека, можешь взять что-то почитать там. Марушке скажешь, что я разрешил тебе войти туда. Увидишь мою мать, помни, что я сказал тебе. А во всем остальном будь как дома.

Сказав это, он сел в экипаж. Я же, помедлив пару секунд, спросила его, подойдя ближе.

– А когда придет ответ от отца по поводу пленных? Обмен состоится, если я не воссоздам вам Мортэм? Или мне следует ждать отрицательной реакции со стороны короля? Что будет дальше со мной?