Проворный блаженно вытянул лапы. Он думал о стае, о Красавице, о своих сыновьях, а затем вновь ощутил, будто все они, и старые, и молодые, и мудрые, и совсем неопытные, составляют одно большое тело, как бы живут внутри огромного волка. Он, вожак, – его голова, другие – его когти и зубы, третьи – его лапы и хвост. И нет разделения, нет отдельных частиц, всё слито воедино.
«Иногда мне кажется, что не только стая, но и весь мир – это один огромный волк», – прозвучали в его голове давние слова.
Проворный вытянулся и, продолжая наслаждаться этим дивным чувством общности со всем и вся, блаженно закрыл глаза.
Дорога в вечность
Я повернул голову и обомлел: чёрный капюшон, длинные полы хитона. «За мной», – мелькнуло.
– Да, за тобой, – подтвердил гость и слегка приподнял лицо.
У меня всё задрожало:
– Я думал, что – позже.
– Пора. Ты должен был догадаться.
– Ну что ж…
Растерянно замер посреди комнаты. Брать что-то с собой? Не положено. В чём родился, с тем и уйдёшь. Обвёл взглядом стены: всё привычное, родное. Глупо прощаться. Пора – так пора. Гость молча ждал. Он не спешил и не торопил меня.
– А желание? – вдруг спохватился я. И тут же понял, что не в желании дело, а просто – тяну минуты.
– Какое ты хочешь? – спросил он.
– А можно?
– Ну, почему же нет. Дорога в вечность далека, успеем.
Я судорожно размышлял: чего хочу? Чего бы такого, настоящего? Ничего сильного в голову не приходило, а потому просто глянул и вымолвил:
– С женщиной…
– Ночь?
– Нет, не ночь. Ночь – это слишком. Пусть час, только так, чтобы она – со мной, а я – с ней, и никого между нами.
– Понял, – сказал гость и шевельнулся. – Так и будет.