— Надо поторопить Освальда, — сказал томящийся от нетерпения Шершех, и принялся сплетать новый сон. Старательно, с удовольствием, он сделал его почти реальным, ожидая многого. Шершех очень точно скопировал образ Василики, её голос и манеру поведения. Он прорисовал каждый волосок на её голове, и пряжки на сапогах. Мастер кошмаров, он сделал капитаншу такой реальной, что эта иллюзия обманула бы кого угодно, даже его самого.

Его безупречная Василика ногой выбила дверь в гостевую спальню, и приставила свой огромный нож к горлу носителя. Девчонка отчётливо ощутила холод металла, врезающегося в шею.

— Король Вальг знает, что ты заколдовала Амель и находишься в Аскаре, — сказала она. — Он назначил за тебя награду. Василика надавила на нож сильнее. — Прости, ничего личного. Если я не сдам тебя, у меня будут серьёзные проблемы, а мне ещё дочь растить.

Жертва сглотнула, лезвие при этом оцарапало шею сильнее.

— Ты всё делаешь правильно, — ответила она. — На допросе я скажу, что вы с Освальдом ничего не знали про Амель. У вас не будет из-за меня проблем.

Это было совсем не то, чего ожидал Шершех. Он рассчитывал на другую реакцию. Жертва должна была кормить его мольбами о пощаде, в идеале впасть в истерику, но не принимать свою участь.

— У тебя что, совсем нет воли к жизни? — разочарованно спросил он у неё. — Раз так, давай опять по старинке.

Шершех быстро состряпал куда более простой сон, на этот раз без деталей. Теперь он стоял за спиной аскарского короля, улыбался, и смотрел глазами жертвы на то, как горят её друзья, привязанные к столбам. Под их ногами лежал в руинах Альмагард, а рядом с королём Вальгом на небольшой табуреточке стоял оранжевый кактус и нашёптывал папе: «Убей их, убей их всех! Из-за них у тебя внуки — шишки!». Богу разрушения тоже в голову иногда приходили глупости. Этот сон напугал носителя больше, чем хорошо проработанный, реальный кошмар.

В тот момент, когда сердце носителя бешено забилось, в кабинете Освальда с оглушительным хлопком взорвался генератор купола. Этим утром провинившимся солдатам Василики предстояло оттирать магическую субстанцию с каждого предмета в мастерской мага.

От резкого звука я проснулась, но не в своей спальне, а у оружейной стенки Василики. За окном была ночь, а руки мне оттягивала увесистая, острозаточенная алебарда с двухметровым древком. С лестницы скатилась Дэми. Она с важным видом упёрла руки в бока и сказала, копируя интонацию матери:

— Ты цево не спис? Ну-ка спать быстла!

Я в недоумении посмотрела на неё и выронила оружие.

«Какая же я дура! Как я могла подвергнуть такому риску семью Освальда? Ещё немного, и куда бы я пошла с топором недетских размеров? Искать короля? Нападать на поздних прохожих? Или прямо в детскую, где мирно спали Дэми и Коля?

Я содрогнулась. Сверху уже топали, спеша на звук. Теперь было бы даже лучше, если бы я оказалась у короля Вальга. Я бы сама подала ему идею отослать меня в Фермес, и стала бы опасным подарочком для вражеской страны, подобно чумному трупу, переброшенному через крепостную стену.

Но до Вальга было далеко, а до пруда близко, и я твёрдо решила, что надо бежать. Взрослые провозились наверху дольше, чем Дэми, потому что зажигали свет, выясняли, что случилось, доставали оружие, готовясь давать отпор. Только благодаря этому до кухни никто из них ещё не дошёл, но шаги и тревожный разговор уже звучали на лестнице. Времени на раздумья не было. Испугав сонных лошадей, я выбралась через полураскрытое окно в сад и побежала к пруду, молясь, чтобы дар болотницы не подвёл. Загадав оказаться как можно дальше от дома мага, я нырнула в ледяную воду, будто прыгнула головой вниз с крутого обрыва, не рассчитывая остаться в живых.

Вода затекла в нос, противно обожгла горло. Я толкнулась вверх и вынырнула, с жадностью наполняя лёгкие воздухом. Даже не успев открыть глаза, я поняла, что нахожусь уже не в саду Освальда. Воздух изменился, стал холоднее, наполнился другими звуками. В нос ударил резкий неприятный запах. Пахло, почему-то мокрым козлом. Ряска на поверхности воды мерцала зелёным, и в её мрачном свете угадывался чахлый умирающий лес.

Я выбралась из воды на ближайшую кочку, которая показалась мне более или менее плотной, и огляделась. Это было не то место, в котором водились болотницы. Они выбирали более живописные водоёмы, а от этого болота так и веяло жутью. Именно такие топи были не прочь пообедать живыми душами. Под их мрачными водами наверняка лежали сотни людей и животных, затянутых безжалостной трясиной.

Рядом, всего в шаге от меня, вспыхнул и тут же погас синий огонёк, будто кто-то на секунду зажёг свет, чтобы рассмотреть, кто окажется следующей жертвой темных вод. Рядом с моей кочкой, расшевелив ряску, из воды поднялся огромный пузырь, и, громко булькнув, дохнул ещё большим смрадом. Желание пуститься наутёк становилось всё сильнее, чего уж там, я с ним еле справлялась. Снова вспыхнул огонёк, на этот раз чуть дальше. Он легко заскользил над водой, выхватывая из темноты полусгнившие коряги, похожие на громадных пауков, вылезших поохотиться.

«Надо уходить отсюда!» — подумала я и хотела снова нырнуть, но тело перестало слушаться и ноги против воли понесли за коварным огоньком. По спине прошёл холод острого ощущения опасности. Здесь была незнакомая магия, разматывающаяся нитью, конец которой я не могла ухватить. Как я ни старалась, меня вело вслед за предательским светом, и, если бы не дар болотницы, я утонула бы после первого же шага. Огонёк погас под огромным вывернутым корнем дерева, когда я почти дошла до него. Оттуда донеслось досадливое ворчание:

— И кто же это у нас в бусах по воде сухой идёт. Не иначе болотница забрела на огонёк.