Глаза привыкли к свету, и я увидела то, о чем и так знала. На широкой площадке перед домом стояли Рональд, Освальд с Василикой, и вся стража, какая у них была. В толпе солдат мелькнуло лицо Мартина. Не было только Альберта, и я порадовалась, что хотя бы он останется в живых.
Купол над домом Геральта полыхал огнем так же, как ненависть и гнев его хозяина. Освальд стал негромко нашептывать заклинание, но предусмотрительный злодей крикнул:
– Уйми своего горе-мага, герцог! Если он еще раз откроет рот – мы убьем твою невесту у тебя на глазах. Хочешь войти – дай нам герцогскую клятву, что пройдешь под купол один, без оружия и магических побрякушек, и никто не последует за тобой.
Рональд снял камзол, поблескивающий булавками, отстегнул меч и передал его Освальду. На секунду он задержался, стоя гордой спиной к нам и лицом к другу, потом решительно обернулся и шагнул вперед.
– На мне нет ни оружия, ни магической защиты, – крикнул он. – Я даю свое герцогское слово, что войду под купол один и никто не посмеет пройти под него за мной.
Геральт довольно улыбнулся.
– Тогда входи, – гнев его опять внезапно погас, в голосе даже прозвучало что-то вроде дружелюбия. Купол перестал пылать и снова был совершенно прозрачным. Рональд шагнул под него, спокойный и бесстрашный, навстречу своей смерти.
– Ну вот, мы и свиделись, – протянул Геральт, отшвыривая меня в сторону, едва Рональд вошел в комнату.
По приказу Геральта, Комир привязывал Рональда к тому самому стулу, на котором день назад сидела я. Рональд не сопротивлялся. Он знал, что без оружия и магической защиты не сможет ничего противопоставить Геральту, и просто хотел выменять мою жизнь на свою. Маг стоял напротив и явно любовался зрелищем, стараясь вытянуть из момента все, что можно.
– Как же ты так, Рональд? – проговорил он с насмешливым укором. – Мы думали, ты никогда не дашь свое герцогское слово и попробуешь взять штурмом наш купол и дом. Даже тогда у тебя было бы больше шансов. На что ты рассчитывал, идя к нам без оружия? Думал, что мы просто побеседуем? Ты, надеялся на это после того, как мы едва не сгнили в тюрьмах Фермеса по твоей вине? Или ты рассчитывал, что мы забудем твое предательство и сможем тебя простить? Нет, такое не прощают. Каждый день в холодной камере мы мечтали, как выйдем и отомстим. Только мысль о том, что мы заставим тебя страдать, помогла нам выжить. А потом, на нашу удачу, случилась война. Королю не хватало магов, и он выпустил нас. Ему легко было закрыть глаза на старый проступок, когда на кону оказались богатства целого королевства. Мы помогли королю и, если бы трусливые солдаты не бежали с заколдованного поля – выиграли бы.
Король увидел и понял, как мы могущественны и полезны. Он сделал нас своим советником и первым магом. Тогда мы познали, что такое богатство, роскошь, власть. Но среди всего этого мы поняли, что все равно не можем быть счастливы. Мы не могли быть счастливы из-за тебя, Рональд. Ты был жив и процветал. Мы узнали, что у тебя даже появилась невеста. «Какая удача!» – подумали мы и решили навестить тебя. Ты со своей пылкой привязанностью сам подставил девчонку под удар, и мы тебе благодарны за это. Теперь тебе придется смотреть, как она умирает.
Геральт достал из большого ящика под столом сверток из черной кабаньей кожи, ловкими пальцами потянул ремни, и развернул его на широком столе. Внутри, аккуратно рассованные по кармашкам, лежали наточенные кривые щипцы и кусачки, длинные спицы с удобными рукоятями, медные гвозди, каждый в ладонь длиной, скрученные спиралью шила, огромные ржавые ножницы. Все это походило на набор инструментов кожевника, но ни один из них никогда не использовался для доброго дела. Инструменты несли над собой зловещую ауру умелой руки палача. Геральт вытянул из набора сплющенный крюк, похожий на коготь и повертел его перед глазами Рональда.
– Как бы ты поступил, Рональд, если бы тебе пришлось выбирать, какой смертью умрет твоя невеста? – насмешливо спросил маг. – Будь мужчиной, прими решение хоть раз в жизни.
Геральт совершил большую ошибку. Он так увлекся, что перестал обращать внимание на что-либо, происходящее в комнате, и для него стало полной неожиданностью, когда Комир встал в полный рост и выкрикнул, срывая голос:
– Чтоб тебя подняло и шлепнуло!
Он сложил пальцы в неприличном жесте сразу на обеих руках и поднял их, как знамя, в сторону учителя. Я не сразу догадалась, что выкрикнутая Комиром фраза была заклинанием, а не просто нашим общим пожеланием, и только взглянув на Геральта поняла, что происходит. Маг стремительно обрастал перьями, но не черными вороньими, а другими – пестрыми, взъерошенными, пробивавшимися на лице и шее клоками. Красные, зеленые, фиолетовые в розовую крапинку, они облепили его с ног до головы, сделав похожим на медведя, упавшего в краску.
В эту минуту в комнату ворвались Освальд и Василика.
– Мать Хранительница! – не сдержался Освальд, увидев Геральта. Он в своей практике ничего подобного не встречал.
– Мама, – пискнул Комир в ужасе от того, что сотворил, и спрятался за стул с Рональдом.
Посмотрев на свое отражение в зеркале, Геральт отшатнулся. Потом узнал себя и перевел взгляд туда, где только что стоял Комир. Ярость снова начала в нем подниматься, он терял контроль над собой, и по всей комнате стали открываться колодцы, превратив пол в решето. Из дыр торопливо выбирались на свет лапки, а за ними извивая верткие тела, вылазили жуткие сороконожки с раздвоенными хвостами, из которых тянулась паутина. Будто спущенные с цепей собаки они торопились за добычей, но до того, как они успели дотянуться до кого-либо, Освальд выпустил заклинание. Оно полыхнуло синим, обдавая холодным ветром, и заполняя комнату густым облаком пахнущего мятой тумана. Облако продержалось всего мгновение, а когда растворилось – все увидели, что сороконожки лежат на полу без движения. Последовала пауза, наполненная едва уловимым звоном, и неспеша, неподвижные тела стали втягиваться обратно в колодцы. Всмотревшись, я с отвращением заметила, что паутина, тянущаяся из хвостов, сокращаясь возвращая дохлых насекомых обратно в бездну. Когда на полу не осталось ни одного жука, колодцы разом с визгом схлопнулись. Геральт застыл, не веря своим глазам.