Ник подошел к тележке и снял с нее поднос с вечерней пайкой. Когда он обернулся, Коротышка сделал ему знак рукой. Ник приблизился, и Коротышка молча кивнул на свободное место на лавке рядом с собой:

– Можешь сесть здесь, если хочешь.

За те два дня, что прошли после избиения, никто не беспокоил Ника. Тем не менее он выработал привычку держаться подальше от дверей камер, а также от других мест, которые, по его наблюдениям, оставались вне поля зрения охраны. Список новых тюремных привычек продолжал расти…

Ник сел на предложенное место, надеясь, что здесь, на полном виду, нападать на него не станут.

– Я что-то не шибко голоден. Хочешь еще печенья? – спросил Коротышка.

Ник замялся. У него и так голова болела от постоянных попыток вникнуть в подтекст любой фразы или действия. Взяв печенье, будет ли он должен что-то Коротышке взамен? И обидится ли Коротышка, если он не возьмет?

Если он и усвоил какой-то урок с момента появления здесь, так это был урок уважения: он понял, что отношения в тюрьме строятся именно на нем. Самое худшее, что может сделать заключенный, это выказать неуважение к другому заключенному. Каждый имел свое место в тюремной иерархии – то, которое заслужил, и любое оскорбление или даже то, что сочли за оскорбление, ставили этот сложившийся порядок под угрозу.

И в результате мог начаться полный хаос.

Кроме того, Ник пришел к выводу, что если говорить правду, то не нужно будет напрягаться и помнить обо всем, что говорил.

– Спасибо, конечно, за предложение, но хотелось бы знать, чем обязан? Если я приму его, буду ли я тебе что-то должен?

– А ты смышленый парень! – Коротышка кинул печенье Нику на поднос. – Да, мы тут обычно просто так еду не дарим, но в этот раз считай, что это в качестве примирения.

Отказываться от печенья было невежливо и говорило бы о том, что Ник затаил обиду. Избиение было своего рода проверкой?

– В таком случае я возьму его, – сказал Ник. Мясной рулет по вкусу не сильно отличался от куска картона, но из-за голода он не оставил от него ни крошки. Гарнир в виде недоваренной зеленой фасоли он, будь сейчас дома, просто проигнорировал бы, но здесь съел все до последнего стручочка.

Напротив них сидели два мужика и обменивались дружескими подначками, не обращая на Ника никакого внимания, и он вдруг понял, что глазеть на него наконец перестали. По-видимому, испытание, в чем бы оно ни заключалось, было успешно пройдено.

Они покончили с едой, с сосредоточенностью вечно голодающих быстро покидав куски пищи в рот.