– Не на такую напали! Я врать не стану!

Опять-таки для того, чтобы все начать сначала, доктор Пассарелли была вызвана на повторный допрос. Она появилась у следователя в состоянии беспокойства и возбуждения и на этот раз не заявляла так уверенно, что видела в поезде Вильму Монтези. «Мне так показалось», – повторяла она. И снова описала девушку – лет 28–30. «Волосы взбиты надо лбом, по бокам – локоны, на затылке собраны в большой узел. Без перчаток. На ногах – мокасины. Одета в жакет зеленоватого цвета».

Между тем Вильме несколько месяцев назад исполнился 21 год, а по общему мнению выглядела она еще моложе. В тот вечер она вышла из дому не в мокасинах, а в нарядных туфлях с золотыми пряжками. Не совпадали и прически, поскольку Вильма опять же несколько месяцев назад стала коротко стричься.

Следователь предъявил синьоре доктору жакет, обнаруженный на теле Вильмы Монтези. Увидев его, свидетельница растерялась – он был желтого цвета, броский и запоминающийся. Она даже вывернула жакет наизнанку, словно надеясь, что изнутри он окажется зеленым. И потом категорически заявила, что это не тот жакет, что был на ее попутчице в поезде.

Сепе выяснил, что Пассарелли не привлекали к опознанию тела Монтези. Вернее, оно свелось к тому, что ей предъявили остатки одежды. Следователь счел нужным поглубже изучить поведение Пассарелли. Выяснилось, что она получила ученую степень по филологии, служит в министерстве обороны, приходится дочерью высокопоставленному военному и принадлежит к респектабельному римскому семейству. При этом обнаружилось, что она страдает близорукостью, но очки не носит, и что по характеру – импульсивна, нерассудительна и склонна к фантазиям. Сепе удалось установить, откуда взялись деньги, на которые, сделав свое первое и неожиданное признание, свидетельница купила квартиру за 5 600 000 лир.

Признав показания Пассарелли несостоятельными, следователь решил установить, сколько времени занимает путь от виа Тальяменто, 76, до железнодорожного вокзала. В эксперименте участвовали двое карабинеров, чиновники департамента муниципального транспорта и министерства обороны.

От подъезда до входа в здание вокзала – 6301 метр (самым коротким путем). Чтобы преодолеть это расстояние (без учета светофоров и пробок), такси требуется ровно тринадцать минут. У пешехода, идущего неспешным шагом, это займет от 1 часа 15 минут до 1 часа 21 минуты. Скорым шагом – 50 минут. Если воспользоваться трамваем (маршрута В) – 24 минуты. Если предположить, что Вильма добиралась до вокзала именно этим способом, следует прибавить еще как минимум три минуты – именно столько нужно пройти от подъезда дома № 76 до остановки автобуса, находящейся в двухстах метрах.

Однако сколько-то времени потребуется, чтобы купить билет и дойти до своего вагона по платформе, расположенной в трехстах метрах от касс. В итоге был сделан важный вывод: Вильма Монтези не могла ехать в Остию на поезде, отправляющемся в 17:30. С высокой вероятностью можно предположить, что она не сумела бы сделать это, даже если бы вышла из дому в пять часов.

Дознаватели, делавшие первые выводы, не приняли в расчет одно очень важное обстоятельство: доктор Ди Джорджо, первым обследовавший тело на пляже Торваджаники, указал, что идет трупное окоченение. Судебный эксперт отметил «частичное окоченение», но имел все основания указать, что этот процесс идет. Окоченение наблюдалось в области челюстей, шеи и верхних конечностей. Правило Нистена[6] гласит: «Трупное окоченение начинается с челюстных мышц, переходит на шейные и на мускулы верхних конечностей». На основании этого Ди Джорджо сделал вывод – смерть наступила за 18 часов до осмотра, который проводился в субботу 11 апреля в 9:30 утра.

Тело Вильмы целый день пролежало на солнце. Когда же наконец вечером из Рима пришли инструкции, его еще через несколько часов переместили в амфитеатр. К тому времени, как на опознание прибыли Родольфо Монтези и Анджело Джулиани, прошло уже более суток. В акте судебно-медицинской экспертизы указывалось, что смерть наступила вечером 9 апреля, о чем можно судить по начавшемуся разложению тканей и т. н. «гусиной коже». Спустя год после смерти группа профессоров медицинского факультета после тщательного изучения останков сделала новый вывод: разложение могло быть спровоцировано долгим пребыванием тела на солнце и во влажной среде; напомним, что погибшая пролежала на пляже Торваджаники весь день 11 апреля.

В отношении «гусиной кожи» было заявлено, что это – характерная примета погибших от утопления, однако может возникать и при жизни в результате сильного испуга или длительной агонии. В случае Вильмы Монтези это объясняется и тем еще, что тело до вскрытия долго пролежало в холодильнике. Тем не менее первое заключение доктора Ди Джорджо было основополагающим: окоченение носило частичный характер. И вывод был неоспорим – смерть девушки наступила вечером 10 апреля, спустя сутки после того, как она, по словам консьержки, выходила из подъезда.

Что же она делала в течение этих двадцати четырех часов?

Предстояло установить истину в еще одном важном вопросе – найти место гибели Вильмы Монтези. Поскольку вполне вероятной считалась версия того, что девушка мыла ноги у самого берега, потеряла сознание, упала, захлебнулась, и волны выбросили ее в двадцати километрах от этого места – на пляж Торваджаники.

Доказывая правдоподобие этой версии, полиция Остии сообщила, что ночью 10 апреля в этом секторе бушевал неистовый шторм и дули сильнейшие северо-западные ветры. Доктор Сепе обратился к профессорам метеорологии с просьбой подтвердить этот факт. В ответ на запрос специалисты, приложив данные за весь апрель 1953 года, сообщили, что в указанное время в секторе Остия-Торваджаника никаких ураганов не было. Самый заметный природный катаклизм случился 11 апреля и ровно в тот час, когда был обнаружен труп Монтези: тогда действительно со скоростью 13 км/час задувал норд-вест.

Повторное вскрытие, произведенное крупнейшими специалистами, определило, что на теле погибшей нет следов от зубов рыб или морских животных, как нет и следов укусов насекомых, которые водятся на побережье Торваджаники в неимоверном количестве. Из этого следователь сделал вывод, что Вильма перед тем как захлебнуться, провела в воде, как и на берегу, не слишком много времени. Эти факты укрепили сомнения в том, что тело Вильмы было доставлено к месту обнаружения волнами, за двадцать километров.

Имелись и более важные признаки: на ногтях покойной сохранился лак. Эксперты подтвердили, что он стоек к воздействию морской воды. Однако проверили плотность песчаного слоя на отрезке Остия – Торваджаника и убедились, что ни один лак не выдержит трения о песок на пространстве в 20 км, тем более что путь этот был не только долгим, но и преодолевался стремительно.

Следователь Сепе был единственным, кто заинтересовался тем, что жакет покойной был застегнут у нее на шее. Когда Вильма была обнаружена, карабинер Аугусто Тонди понял, что жакет помешает нести труп, а потому он дернул за пуговицу и без особого труда оторвал ее.

Сепе пересчитал нитки, которыми была пришита пуговица – их оказалось семнадцать. Эксперты доказали, что эти семнадцать ниток не выдержали бы морской прогулки, когда волны били по ткани жакета, раз уж карабинер с одного рывка легко оторвал пуговицу.

Эти и другие соображения (неудобоваримо-научные) позволили отказаться от версии о перемещении тела Монтези от пляжа Остии до пляжа Торваджаника. Другие эксперты пришли к выводу, что по химическому составу песка, обнаруженного в легких покойной, невозможно с точностью определить, откуда он, то есть где именно Вильма потеряла жизнь. Она захлебнулась в нескольких метрах от того места, где ее нашли.

Однако в этом месте глубина не составляет и полуметра. Конечно, Вильма вообще не умела плавать. Но ведь невозможно даже для человека, не умеющего плавать, захлебнуться на полуметровой глубине потому лишь, что он не умеет плавать. Причины гибели должны быть иные. И следователь Сепе принялся их отыскивать.