Сильюн присел на корточки, грызя ногти. Ветер ерошил его длинные растрепанные волосы.
«Мы подошли близко к чему-то грандиозному и непостижимому, – подумал Люк. – Очень близко».
Но только подошли. И он дал Сильюну то, что Равный хотел, – шанс вернуться в его сознание, теперь настало время Сильюну выполнить свою часть сделки.
– Подходящий момент напомнить, что я хочу навестить своего друга на Эйлеан-Дхочайсе. Более того, как знать, возможно, она даже поможет нам в этом деле, потому что именно там мы впервые увидели его и… – Люк замолчал, во рту у него пересохло.
– И? – Сильюн удивленно вздернул бровь.
Люк вспомнил эпизод, который вернулся к нему как яркая галлюцинация. Он провел в замке Крована всего несколько дней, а жизнь его превратилась в полный кошмар.
Он стоит у Последней двери, плохо соображая, что делает, мысли расстроены после разговоров с Крованом. Он держится за дверной косяк, и дверь, за которой каждого ждет смерть, открыта. Койра подходит к нему, когда он смотрит вдаль и что-то бессвязно говорит о короле и его олене.
Он утверждает, что они там, за порогом двери, и он их найдет.
Койра щелкает пальцами у его уха. Может быть, хотела дать ему пощечину. Хватает его за рубашку и оттаскивает от смертельной опасности.
А потом она теряет терпение и говорит ему: «Ну давай, вперед». Люк переступает порог Последней двери и стоит на каменистой тверди острова Эйлеан-Дхочайс, и он – жив.
Первым его чувством было удивление, что он не умер, он – живой. Второе, что пришло ему в голову, – Койра принадлежит к роду Крована. Только члены этой семьи могли дать человеку разрешение выйти через Последнюю дверь замка.
И только сейчас Люк вспомнил, что в тот момент он свято верил: король был там, за порогом Последней двери.
Он действительно там был? И если так, то почему именно там?
Их обдувал приятный солоноватый бриз, пейзаж Сильюна радовал глаз. Люк потянул его, заставляя подняться.
– Мне нужно кое-что тебе рассказать. Важное, – произнес он. – И нам обязательно нужно попасть на Эйлеан-Дхочайс.
9. Боуда
– Кому пришла в голову идея внедрить вашего мужа в круг Мидсаммер? – едва закрыв дверь кабинета, требовательно спросил Джон Файерс. – Единственное, что ему удалось сделать, – поймать одну беглянку, которая тут же от него сбежала, да еще и прихватила с собой свою подружку. Не говоря уже о том, что он серьезно ограничивает мою активность. Пока Гавар находится рядом с Мидсаммер, она будет держать меня на расстоянии, чтобы, как она думает, не засветить меня как своего шпиона в вашем офисе.
Глаза Джона пылали гневом, но Боуда не позволила ни этому гневу, ни их по-детски чистой голубизне отвлечь ее.
– Сядь, – сказала она, указывая на кресло, стоявшее с другой стороны ее стола. – Я сказала, сядь. Я знаю, что вызвало твой гнев, – ревность. Она неуместна и бессмысленна. Гавар объяснил, что инсценированный побег был необходим, чтобы завоевать доверие Мидсаммер. Меня такой поворот дела не обрадовал, но в этом есть резон. Мы отдаем им одного заключенного, а потом Гавар сдаст нам их всех. Он ограничивает твою активность? Не смеши меня! В любом случае ты не можешь проводить много времени с этими мятежниками. Мидсаммер не дура. Она сразу догадается, что я не стала бы терпеть твое долгое отсутствие в офисе без личной заинтересованности, и быстро придет к выводу, что ты предатель. Но, что более важно, у вас с Гаваром разные роли. Его работа – доставлять нам информацию из их лагеря, а твоя – сливать им дезу. Ты сыграешь свою роль на финальном этапе нашей игры.
По виду Джона нельзя было сказать, что слова Боуды его успокоили.