Офицеры ослабили напор, но не отступили.
– Предъявите документы, – потребовали они.
Собака достал удостоверение, конечно, он не был похож на того офицера, с которого Аби сняла форму, единственным сходством было то, что оба они темноволосые белые мужчины. Собака повернул удостоверение так, чтобы на солнце защитная голограмма засверкала и не дала рассмотреть лицо.
– По всей видимости, вы понятия не имеете, как работает уголовная полиция, если думаете, что мы должны везде ходить с жетонами и именными табличками, – продолжала Аби. – А на севере, где я работаю, у нас вообще должна на шее табличка висеть: «Я – коп, пристрели меня».
– Вы с севера? А по говору похожи на местную.
– Уголовная полиция лучшего города в мире Манчестера, – отчеканила Аби. – Мне посчастливилось сохранить детское личико, поэтому вызывают всякий раз, когда им нужен кто-то, похожий на девочку-подростка, сбить с толку сутенера, торговца людьми, растлителя, так вы их называете. Сегодня для разнообразия буду агрессивной студенткой. На сегодня у меня вот такой бейджик.
Аби подняла майку и показала пистолет в полицейской кобуре. Заметив этих офицеров еще на том берегу реки, они с Собакой остановились в Ламбет-Гарденс, чтобы обдумать план действий.
– Нужно ожидать неприятностей? – спросил один из офицеров.
– Можно ожидать всего, что угодно, когда дело касается наших господ и благодетелей, – ответила Аби. – Ну, теперь нам можно двигаться дальше?
Она прошла мимо них с уверенностью, которую в себе не чувствовала.
Впереди виднелась благополучно пережившая революцию Башня драгоценностей, бывшая некогда королевской сокровищницей. Она обеспечивала достаточно узкий угол обзора для снайперов службы безопасности, которым нужно было сканировать всю площадь. Но с нее хорошо просматривались ворота парламентского комплекса и небольшая сцена, установленная для Мидсаммер и спикеров. Обычно башня была открыта для туристов, но особого наплыва оных не наблюдалось, так как через дорогу от башни стоял лучезарный Дом Света, на который каждый хотел полюбоваться.
К счастью, хранителю уже было дано распоряжение в целях безопасности покинуть музей. Собака взломал замок, они осторожно проскользнули внутрь и поднялись по лестнице на крышу.
«Отлично. Ну или почти», – подумала Аби.
– Слишком далеко для эффективного выстрела, – рыкнул Собака, отбросив оба пистолета. – Игрушки для малышей. Жди здесь.
Аби ждала, сердце бешено колотилось. Но она продолжала ждать. Шум демонстрации нарастал, и уже появился первый ряд участников марша. Она увидела Мидсаммер и Рени рядом с дядей Уэсом. И еще несколько знакомых лиц, сияющих оптимизмом и уверенностью в успехе. Интересно, они задавали себе вопрос, почему ее нет рядом с ними? Зрелище поражало своим невероятным масштабом. Она должна контролировать Собаку и позволить ему выстелить только тогда, когда в этом будет абсолютная необходимость, когда это будет единственно правильным решением.
Что им делать, если Уиттем поднимется на сцену и начнет произносить пространную умиротворяющую речь, подобную той, с которой выступила вчера Боуда? Убить его в такой момент будет непозволительно.
Но в глубине души Аби знала, что Уиттем Джардин никогда не пойдет на это. Его путь – подавляющее господство, а не компромисс.
Хлопнула дверь башни, и Аби услышала, как что-то тяжелое тащат по полу сувенирного магазина. Ожидая худшего, она спрыгнула с лестницы. Аби сразу догадалась: на плече у Собаки висела мощная снайперская винтовка, а по полу он волок обмякшее тело человека в пуленепробиваемом жилете. Собака порылся под стойкой кассы и с победоносным видом продемонстрировал два рулона скотча.
– Помоги мне упаковать его.
Аби проверила и успокоилась – пульс у мужчины был в норме, видимые повреждения отсутствовали. Собака, должно быть, использовал прием удушения. Прежде чем приступить к «упаковке», она аккуратно уложила их жертву на полу так, чтобы его дыхательные пути были открыты. Аби отвергла предложение Собаки заклеить мужчине рот, и они сошлись на том, чтобы использовать сувенирное чайное полотенце в качестве кляпа.