— Я перешёл в анимацию после четвёртого фильма, — благосклонно отвечает мистер Бергамот. — Хотя на самом деле хотел быть режиссёром.

— Не надо профессиональных разговоров, — предупреждает Каллиопа, хлопая длинными ресницами на мальчиков.

— И мы не забыли о чтимых, любимых и чудесно нездоровых, — провозглашает Цитера. — Хорошо, что сегодня они с нами.

— Спят мёртвым сном, но всё же стали душой компании — мы ценим то, какой долгий путь вы преодолели, чтобы этим вечером присоединиться к нам! Не переживайте, пирог подадут после празднества! — Анхис опускается на одно колено перед мужчиной и женщиной, у которых тёмные волосы, очень похожие на его собственные; он одет в летний костюм, она — в белое льняное чайное платье. Она сидит криво, набок; у неё сломан позвоночник. Он надел элегантную шляпу-котелок, чтобы спрятать разбитый череп. Пара сияет от радости и краснеет от того, что находится в центре внимания.

— Сперва, — говорит Анхис, и голос его переполнен чувствами, — бутылка бордо 1944 года для моих матери и отца. Надеюсь, вы не возражаете, что я назвал тех двоих мамой и папой. Семейные отношения иногда бывают очень запутанными. Но я знаю, откуда пришёл. Большей частью. А вот вино пришло из долины Луары. — Он прикладывает руку к щеке и громко шепчет: — Это во Франции.

Пейто и Эрзули Кефус целуют сына, гладят его лицо, восхищаются его ростом, его уверенностью, его отличным костюмом.

— Как хорошо ты выглядишь! Мой малыш совсем взрослый, — говорит Эрзули и вытирает глаза.

— Мы гордимся тобой, сын, — говорит Пейто с той особой грубоватостью, которая маскирует мужские слёзы.

Цитера Брасс выбирает на лакированном подносе узкий зелёный бокал с выпивкой.

— «Кузнечик» для моего дорогого, милого Арло, — нежным голосом объявляет она.

Мужчина в водолазном костюме — с квадратной челюстью, широкими плечами и в разбитых очках — улыбается так, словно только что удачно проинвестировал миллион долларов. По обеим сторонам улыбки из его рта льётся солоноватая вода с камешками и слизью. Он не может удержаться. Он так рад видеть её. Одна его ступня отсутствует, лодыжка оканчивается изжёванными окровавленными лохмотьями.

— Цит! Что привело такую милую девочку, как ты, в такое место? — Арло Ковингтон, сертифицированный бухгалтер, целует свою прежнюю начальницу в щёку.

Анхис движется к следующему в очереди.

— Макс! Ах ты старый сукин сын! Я уж было собрался отправляться за тобой на Плутон, но раздобыл твой номер. И за это тебе полагается… банановая «Маргарита»! Я прав? Старина Гораций, тебя-то и спрашивать не стоит, да? «Писко сауэр», друг мой. Перу — и никаких гвоздей.

Гораций Сент-Джон, чьи ноги перевязаны шёлковыми лентами, чтобы удержать раздробленные кости в каком-то подобии нормального положения, пожимает руку Анхиса. Одно из его рёбер торчит из воскресного костюма, словно белый корсаж. Он подмигивает:

— Ты прямо как принц.

— Игги, ты выглядишь великолепно! Как насчёт крепкого «Сазерака»?

Сантьяго Чжан краснеет. Из его рта сильно течёт кровь, металлические штыри пронзают губы и отсечённый язык. Он радостно пожимает Анхису руку.

— Мечта всей моей жизни — перепробовать все известные коктейли. Это будет номер восемьдесят два!

Его губы оставляют на стекле бокала кровавый след, похожий на помаду.