Потом началось общение с прибежавшими запыхавшимися представителями туземного населения, выглядящими весьма неплохо после пережитой суровой зимы, которая в каменном веке всегда была самым тяжёлым испытанием для человека. Сначала говорил Митяй, а Бастан переводил его слова туаладам. Затем стал говорить князь Михаил, и чем дольше он рассказывал, тем шире и радостнее становились улыбки на лицах туаладов, аларов, а также тех людей, которые появились в результате добрососедских отношений между двумя видами людей, смешавших свою кровь.

То, что в князе Михаиле был виден не чистокровный даргсу или алар, всем очень понравилось. Тем более что Бастан объявил его своим преемником на посту верховного ведла. Из городка подошли все три дочери Бастана, стройные, рослые и красивые девицы, так что у Михаила прямо дух захватило. Самой младшей из дочерей верховного ведла было лет двенадцать, и потому мать всё время оттирала её в сторону. Похоже, что когда они кружили над городом, Бастан успел выкрикнуть интересную информацию, а потому все три девицы принарядились.

Митяй, глядя на эту картину, негромко сказал:

— Ну что, Мишаня, когда сватов засылать будешь? Учти, я тут торчать не намерен, поэтому решайся. У меня и своих дел полным-полно.

— А больше и не надо, Митяй Олегович, — ответил ему князь Михаил. — Я возьму себе в жены старшенькую, Одиану. Она мне приглянулась, да и я ей, кажется. — И громко и внятно сделал предложение, чем заложил в своём городе новую и очень важную традицию: — Одиана, стань моей женой. О тебе одной я буду заботиться, одевать в красивую одежду, дарить тебе украшения из золота и камней драгоценных. Тебя одну любить и ласкать. Стану учить тебя ведловству и помогу найти говорящие камни, сделаю тебя большой матерью-княгиней нашего нового города. Построю для тебя большой дом на высоком холме и насажу вокруг него сад. Ни ты, ни дети наши, ни наш с тобой народ никогда не будет знать голода и холода, всех я сделаю могущественными ведлами-мастерами и всем дам великие знания, которые получил от своего учителя и второго отца, Дмитрия Олеговича. А твоя мать получит от меня за то, что вырастила тебя, богатые дары, каких ещё никто не видел даже в том городе, откуда мы приехали в ваши земли. Ты согласна стать моей женой, Одиана?

Ещё бы девушка, которой было на вид лет семнадцать, после этих слов, сказанных, кстати, по-туаладски, так что Бастану приходилось всё переводить Митяю, отказалась. Как только согласие девушки было получено, Михаил сказал уже по-русски:

— Ну всё, Бастан, завтра в полдень жди возле своего дома моих сватов. Приеду к тебе своё сокровище забирать. Да, вот ещё что, пусти сегодня в дом нескольких моих друзей с их жёнами. Ты этого обычая не знаешь, так они тебя и всех твоих домочадцев научат. Уж если начинать строить город, так с дома для жены.

Митяй ухмыльнулся и поинтересовался вполголоса:

— Мишаня, и когда это ты их язык выучил? Хотя я и уезжаю скоро, мне любой местный язык пригодится.

— Так, Митяй Олегович, как только ты сел с князем Бастаном у жаровни, я тоже костерок запалил. Ухватил одного из его парней, усадил напротив и заставил разговориться. Вот он мне всё и выложил, как на тарелочке. Обязательно тебя научу.

Этот день закончился разбивкой лагеря на холме и подготовкой к сватовству. Собственно, к нему он подготовился загодя и даже предусмотрительно не стал жениться, чтобы первым отпочковаться от Дмитрограда. Портные до глубокой ночи сидели за швейными машинками, а потому в полдень следующего дня большое семейство князя Бастана было не узнать. Сватовство прошло как по маслу, и князь Михаил, заявив, что большой свадебный пир он закатит уже в новом городе, полетел с Митяем осматривать окрестности.

Вскоре они нашли удобную большую возвышенность, наполовину заросшую лесом, причём южным, состоящим из сладкого каштана — уже было круто, — хвойных деревьев, похожих на кедры, кипарисов, а также магнолий. Ещё в том лесу росли дикие гранаты, оливы и мандариновые деревца, и потому иначе, как райским, назвать его было нельзя. Вот только Кура протекала от возвышенности в семнадцати километрах, и норию на ней придётся строить очень высокую, метров семидесяти пяти, и не одну, а как минимум три, но Михаила это нисколько не испугало, а лишь раззадорило. Митяй, сделав аэрофотосъёмку, в тот же день распечатал план местности на четырёх листках, и проектировщики принялись за работу. На следующий день они предоставили всем на обозрение эскизный проект нового города, и главный ведл даже ахнул, — таким красивым тот получился.

Длинный и широкий язык холма, поднимающегося над урезом воды метров на триста, выступал из леса километров на пятнадцать, имел в ширину восемь километров и весь порос высокой травой и дикими персиками. Молодой ведл-садовод Артём, летавший вместе с Митяем и Михаилом, так обрадовался, что был готов немедленно разбить сад и пересадить в него все деревья, которые уже видел дающими роскошные плоды. Для того чтобы новый Ребалан не испытывал трудностей с водой, на самом высоком месте холма, перед лесом, было запланировано строительство громадной овальной водонапорной башни-бассейна размером шестьсот на восемьсот метров и высотой в двадцать пять метров. А что, в Ребалане и его окрестностях жило тысяч двадцать пять народу, так что справятся. Холм был сложен из плотного ракушечника, а выше по реке имелись известняки, глина и даже мергель, а потому с цементом проблем не будет. От водохранилища городу предстояло спускаться вниз, с северо-запада на юго-восток, широкими, по двести пятьдесят метров, террасами, полукольцом охватывающими самый верхний район города.

На террасах будут разбиты фруктовые сады, по ним вода потечёт по множеству арыков, над ними — по малым акведукам в малые водонапорные башни, вокруг которых будут стоять белоснежные двух- и трёхэтажные таунхаусы, окруженные широкими верандами с колоннами и арками, сплошь увитые виноградом. Лучший ученик Ольги, Артём Виноградов, привёз с собой на юг почти пять тысяч виноградных ростков и чуть не лишился рассудка от радости, когда увидел в лесу лианы дикого винограда. Это именно ему принадлежала идея строительства такой громадной водонапорной башни. Воду в неё должны будут подавать по целой системе, состоящей из пяти громадных акведуков, не три, а пять норий, поднимая её всё выше и выше исключительно за счёт одной только силы земного притяжения, увлекающей воды в низины. Та вода, которая прольётся из норий вниз, пойдёт на орошение полей и огородов, которые будут разбиты на пологом склоне, спускающемся к Куре. Но самое главное — этот огромный, широкий и глубокий акведук общей длиной в двадцать пять километров, по которому вода будет течь с довольно большой скоростью, чтобы заставить нории крутиться как можно быстрее, подаст воду наверх, она потечёт по меньшим акведукам в другие водонапорные башни, и те заставят взметнуться вверх тысячи фонтанов, кондиционируя воздух, а потом она потечёт вниз по арыкам, орошая сады.

Проектировщики предусмотрели даже такую удобную штуку, как три канатно-подвесные дороги с сиденьями, как на горнолыжных склонах, чтобы было легче подниматься на холм. В общем, проект получился роскошным, вот только туалады, не привыкшие к такому, ничего не поняли, но зато остальные ведлы-строители остались очень довольны и уже стали прикидывать, с чего начать работу. Глины в окрестностях хватало, как и песка и известняка, но больше всего на холме было ракушечника, самого главного строительного материала, тем более что террасы им всё равно придётся нарезать. Да, как ни крути, но князь Михаил, принимавший самое непосредственное участие в проектировании города, явно вознамерился построить самый красивый город на всей планете. Он же будет и самый большой, ведь, по прикидкам, на этом холме можно было поселить не менее полумиллиона человек, и при этом никто не станет стукаться задницей об задницу, а это как раз и было то, о чём он всегда мечтал — жить на своих трёх гектарах. Однако самое большое потрясение Митяй испытал, когда они подошли к Куре и он, опустив руки в воду, принялся ведловать. Примерно через час он сказал:

— Ну, Мишаня, знатное место тебе досталось. Главное, что ракушечника здесь полно и тебе не придется ездить за ним далеко, чуть снял с него плодородную землю, в сторону свёз — и пили сколько потребуется. Поэтому завтра же собирай тракторят, соляры у тебя хватает, целых десять бочек, и закладывай вон там, на склоне того бугра, карьер. Эх, Мишка, чего ты только не найдёшь на раскрытых ладонях Куры и Аракса! Там всего полно. Так что срочно поднимай металлургический комплекс, электростанцию к нему, нефти в Баку навалом, сама из-под земли поднимается, и бегом строй большие корабли. Станешь нам на них металл отправлять. Реки здесь столько руды вниз сносят, что мнедаже завидно, парень. Про говорящие камни я вообще молчу.

— Обязательно всё построю, Митяй Олегович, — ответил князь, широко улыбаясь, — зря, что ли, ты меня учил. Вот увидишь, уже к зиме отстроимся. Народу здесь много живёт, а значит, есть кого большому и серьёзному ведловству учить. Ты мне только техники сюда подбрось хоть немного. Особенно бульдозеров и новых экскаваторов, которые Игнат изготавливать начал.

Митяй кивнул и сказал скороговоркой:

— Подброшу-подброшу, княже. Как только домой вернусь, сразу же велю отправить тебе технику. Ну что же, братишка, ты оставайся, трудись, а я полетел к своим. Ты же знаешь, пока я не увижу, что чёрные дарги всем довольны, не успокоюсь.

Юный, но уже очень куркулистый князь сразу же взмолился: