— Меня зовут Дмитрий, Дандор, и я действительно великий ведл. Как тебе понравилось это копьё? А ещё у меня есть стрелы с наконечниками, которые пробивают даже шкуру карчая, большие ножи, что рубят кости, как веточки, а также много другого добра, и оно всё будет твоим, если ты отдашь мне своё племя. За своих людей ты можешь не беспокоиться, я большой учитель и научу их великому ведловству, а мои ведлы научат их строить большие и тёплые дома…

Атаман ухмыльнулся и насмешливо сказал, перебивая его:

— Можешь дальше не продолжать. Мне нечего дать за твоё копьё и стрелы. Даже своему роду, с которым живу под одной крышей, я не хозяин, чтобы отдавать его, как вещь, а тем тупым, безмозглым охотникам моего племени, которые растеряли за зиму все свои стрелы, я больше и вождём быть не желаю. Если ты хочешь поселиться здесь и тебе нравятся эти два холма, селись, места тут всем хватит. Станешь учить нас ведловству — первым приду и попрошу, чтобы ты взял меня в ученики. Буду в пояс тебе кланяться за учение, и никогда ты не услышишь от Дандора Волка худого слова. Я умею помнить добро. Не то что некоторые люди с короткой памятью. — После чего спросил: — А этот твой конь из того же камня, что и наконечник копья сделан?

— Из того же, Дандор, — с улыбкой ответил Митяй, план которого с треском провалился, к его великой радости, и он честно признался: — Прости, Дандор, что я не вхожу в твой шатёр, но раз ты такой понятливый, то я тебе так скажу. Сам я не могу остаться между двух холмов, но вот мой брат, Кирилл, очень этого хочет. Он даже более великий ведл, чем я, ведь у него есть говорящие камни, способные сверкать, как молнии, и жалить, словно стрела. Кирилл останется здесь, с Речными людьми, и станет вашим великим ведлом и учителем. Ты поможешь ему?

Дандор пожал плечами:

— Если ведловать и охотиться, то помогу, я ведь и сам ведл, хотя у меня и нет говорящих камней, а если бить палкой Речных людей за то, что они не помнят добра, то нет, в этом помощи от меня он не дождётся. Пусть сам придумывает, как заставить их быть хорошими учениками и благодарными людьми.

Митяй улыбнулся ещё шире и успокоил атамана:

— Не сердись на них, Дандор. Они помнят твоё добро, просто они рыбаки, а ты великий охотник и вообще казак, такой же, как и я, не привыкший бегать по степи, когда есть лошади. А теперь, пока наши охотники охотятся на карчаев, садись на моего коня, поедем ко мне в гости. Сначала я тебя кое-каким вещам научу, а потом тобой займётся Кирюха. Он великий ведл, и, как я думаю, ты с ним сработаешься. Что касается охотников и рыбаков, то уже очень скоро всё наладится.

Передав копьё обратно Татьяне, Митяй подождал, когда Дандор сядет на мотоцикл, показал ему, куда поставить ноги, и они поехали к берегу. Там уже разбили первые палатки и готовились к тому, чтобы накормить отличным ужином самое большое племя, которое встретилось Митяю по эту сторону Большого Кавказского хребта, всех этих людей, отважных, но бестолковых охотников, которых собрал возле двух холмов доисторический казачий атаман Дандор Волк, ещё первобытный охотник, но уже настоящий донской казак. Вредный.

Под огорченные вздохи, сопровождаемые кислыми взглядами охотников и других обитателей стойбища, Митяй, Таня и Кирилл вернулись на берег, а ведлы Электрического князя, которые остановились за пределами площади, ехидно посмеиваясь, стали подзывать к себе обитателей стойбища, но только женщин и детей, и угощать их большими бутербродами из лепёшек с мясом и рыбой. По ходу дела они в самой вызывающей форме выясняли, как же это получается, что в степи столько еды бегает, а они тут живут чуть ли не впроголодь и ходят в драных шкурах? Как всегда в таких случаях, поражение осталось круглой сиротой. Рыбаки жаловались, что в реке мало рыбы, а отойти от неё далеко они боятся. Вдруг рыба станет возвращаться, а они отправились на охоту в степь. К тому же коптить рыбу намного проще, чем мясо, и она вкуснее. Охотники с жаром доказывали, что они охотятся каждый день, привозят на лошадях добычу, но их мало и они не могут обеспечить мясом всех до одного, а шкуры рыбаки поснимали потому, что им в них жарко. Про то, что они растеряли все свои стрелы, никто не обмолвился. По большому счёту ничего страшного в стойбище не происходило, кроме того, что осётр и белуга в этом году мало того что сломали график нереста, так ещё и не стали плыть вверх по течению вдоль северного берега. Поэтому рыбаки целыми днями стояли вдоль берега со своими острогами, но мало кому удавалось метать их в проплывающих мимо рыбин. В принципе охотники были правы, лучше бы они пошли вместе с ними на охоту в степь, и тогда все были бы сыты. И опять никто не признался, что виной тому — обида Дандора как на одних, так и на других. Он наотрез отказался возглавлять охоту, а без его руководства рыбаки попросту отказывались идти в степь. Так что куда ни кинь, во всём были виноваты эти балбесы. Одни считали, что Дандор будет до бесконечности изготавливать им стрелы, а вторые не считали для себя зазорным открыто смеяться над тем, что этот парень мало того что сам сел на лошадь, да ещё и пристрастил к этому своих охотников. По всему выходило, что вождь кругом прав и всем давно уже нужно повиниться перед ним. Охотники давно уже всё поняли и были готовы у него в ногах валяться и даже согласны учиться изготавливать стрелы, вот только рыбаки пока что не торопились делать никаких выводов. Поэтому лепёшки с толстыми ломтями варёного мяса и буженины проплывали мимо их носов.

Правда, уже очень скоро из степи прибежали подростки и известили всех, что большие каменные звери возвращаются и что они тащат за собой двух огромных карчаев. И охотники, и рыбаки моментально сорвались с места. Для них было в диковинку, что люди, приплывшие по реке на плавающих камнях, охотятся на карчаев в начале лета, а не зимой. Мясо ведь через неделю-другую протухнет, и вся охота пойдёт из-за этого насмарку.

В это время Митяй, предложивший Дандору принять горячий душ, прежде чем одеться точно в такую же одежду, как и у него с Кириллом, сидел вместе с атаманом, благоухающим лавандой и одетым во всё новое, за большим столом вместе с ведлами, которые решили остаться здесь со своим Электрическим князем, заменяющим собой и своими говорящими камнями мощную динамо-машину. Ведлы наперебой, взахлёб, рассказывали о том, что они умеют делать с помощью своих говорящих камней и чему собираются научить его, а также всех его соплеменников, но сначала хотели привести их в чувство, чтобы те не выпендривались. Более того, поднося к празднично накрытому столу замшевые мешочки, ведлы, приплывшие по реке, довольно быстро нашли Дандору его говорящие камни — это оказались два больших вишнёвых граната.

Снаружи уже всё было готово к тому, чтобы начать варить в котлах шулюм из мамонтятины. Вода в котлах кипела, и вскоре охотники подвезли мясо. Вот тут-то уже пригодилась помощь и рыбаков, и охотников, чтобы освежевать и разделать огромные туши двух молодых мамонтов. Увидев же соль, донские казаки и вовсе опешили. Она у них была очень большой редкостью и ценилась крайне высоко. Теперь им всё сразу же стало понятно: солонина из карчая, завёрнутая в его же толстую шкуру, в подвалах, обложенных камнем, не протухнет и до поздней осени, если вдруг пойдёт рыба.

Часа через два с половиной началось большое пиршество, и каждый житель Двугорбого стойбища получил по большому куску вкусного мяса. Вот только лепёшек на всех не хватило, да и шулюм пришлось пить по очереди. Посудой добрые ведлы пока что обеспечили только женщин, имеющих маленьких детей. Атаман Дандор Волк — именно такое звание закрепил за ним князь Кирилл — вместе с ним и Митяем ходил среди людей, сидевших вокруг больших котлов, посмеивался и весело их подзуживал, говоря, что если они и с его новым другом будут вести себя так же, как и с ним, то тогда им без помощи великих ведлов точно будет худо.

Наутро на берегу началась большая пересыпка хабара. Кирилл поначалу вообще не хотел ничего брать. Его жена Настасья давно уже связалась с княгиней Ольгой и обо всём той доложила, а потому тот говорил, что княжич Антон через пару месяцев всё ему привезёт, когда приплывёт с большой баржой на буксире за белой глиной, из которой будет выплавлять алюминий, но Митяй, покрутив пальцем у виска, сказал:

— Антон прибудет сюда уже через две недели и припрёт тебе все твои электрические железяки. Кирюха, в Белом овраге, куда я слетал рано утром, белой глины прорва, а потому тебе нужно первым делом строить гидроэлектростанцию на Северном Донце, перед его впадением в Дон, это совсем рядом, алюминиевый заводик и фаянсовую фабричку. Зато потом, когда он приплывёт осенью, ты сможешь нагрузить баржу алюминиевыми слитками, раковинами, унитазами и ваннами.

Кирилл, быстро сообразив, что уже через две недели у него будет необходимая техника и ведлы-мастера, то ему не имело смысла срочно затевать строительство города и следовало лишь побеспокоиться о том, чтобы людям было чего куснуть. Поэтому ему оставили два мотобота, чтобы плавать на другой берег за вредными осетрами, и два вездехода с грузовыми платформами ездить на охоту и в лес километрах в десяти от берега, да за строевым лесом. Много людей для этого не требовалось, восемь ведлов с десятком помощников на каждой единице техники управятся, а вот всем остальным двадцати четырём ведлам-веданам придётся обучать своих учеников и днём и ночью, разговаривая с ними через пламя костра, но в этом они давно уже поднаторели.

Речные люди, глядя на то, во что переоделись атаман-ведл Дандор и юный ведл Боредор, оба имевшие говорящие камни, но не спешившие придавать им форму — чем больше знания ведла, тем совершеннее форма его главного рабочего инструмента, — зная, что ведлы-учителя умеют искать и, главное, находить говорящие камни, были готовы учиться ведловству не то что в шкурах, а даже голяком.

Из-за того, что всё так вышло, количество грузов после остановки возле будущего Электрограда на остальных судах увеличилось. Назад погрузили даже оба работящих, но маленьких, всего два на полтора метра, шестиколёсных тракторёнка. Топлива себе князь Кирилл также оставлял в обрез, сказав, что ему соляры привезут из Дмитрограда, а вот где её возьмёт Митяй, — это большой вопрос. Спорить с ним было практически невозможно. Поэтому через трое суток после того, как экспедиция добралась до Двугорбого стойбища, вереница судов снова поплыла вверх по реке. По пути они встретили ещё четыре племени людей, и четверо ведлов-переговорщиков отправились к ним с дарами и приглашением переселиться в Электроград.

Митяй и его друзья продолжили свой путь к тому месту, где напротив будущего Волгограда было ближе всего переехать по степи до Волги. Жара все эти дни стояла просто неимоверная, за сорок градусов, но она ничуть не мешала экспедиции продвигаться вперёд по широкой и полноводной реке, которую Митяй мечтал соединить судоходным каналом, только не имени Ленина, а названным в честь того, кто его построит. Хотя на этот раз они пользовались двумя картами крупного масштаба, на которых много не увидишь, он, добравшись до места, три дня кружил на автожире над степью и таки нашёл самый удобный маршрут для прокладки канала, после чего Большие Шишиги вытащили на берег мотоботы.