«Прости, я не знаю, как заговорить с тобой… Мне очень жаль, что твоей жене и детям перерезали глотки… Я рада, что ты жив. Но хочу, чтобы ты убрался ко всем чертям из дома моего брата…»

Иногда она чувствовала в его взгляде враждебность.

Он что-то испытывал к ней тогда, на сафари, и они оба это знают. Теперь он винит ее за то, что было тогда? Или это она будит в нем угрызения совести?

Лекси не понимала причины пассивности Гейба. Будь она на его месте, наверняка пылала бы жаждой крови. И думала бы только об одном: как обрушить ужасную, праведную месть на тех, кто убил ее семью. Но Гейб не выказывал ни гнева, ни ненависти. Для Лекси все это было очень странно.

Она взглянула на часы. Четыре утра. Но сна нет ни в одном глазу.

Нехотя выбравшись из постели, она накинула халат на старую пижаму Робби, которую предпочитала носить здесь, и потихоньку спустилась вниз. Может, чашка теплого молока успокоит разгулявшиеся нервы?

– Что ты здесь делаешь?

Лекси от неожиданности вздрогнула и едва не упала.

– Иисусе, Гейб! Ты меня напугал!

Гейб спрятался в полумраке. Только на лицо падали первые, бледные лучи восходящего солнца.

– Никак не могу заснуть.

– Добро пожаловать в мой мир. Знаешь, когда родилась Колетт, мы не спали целый год. И вместе с Тарой мечтали, как здорово будет спать по воскресеньям до полудня. Теперь я могу просыпаться, когда хочу. Но с трудом дотягиваю до рассвета.

– Мне очень жаль.

Господи, как беспомощно это звучит! Какие глупые, бесполезные слова. Все равно что палить из водяного пистолета в вулкан в надежде его погасить!

– Знаешь, я хотел сделать это. Хотел покончить с собой.

– Гейб, тебе вовсе не обязательно об этом говорить.

– Но потом я подумал: почему мне будет позволено покоиться с миром, после того, что я сделал? Мне следует просыпаться каждый день, каждый день, и видеть их лица. Слышать крики.

Он неожиданно разрыдался. Лекси словно приросла к месту, не зная, что делать. Но женская интуиция оказалась сильнее разума. Она шагнула вперед и обняла его.

– Ты ни в чем не виноват.

– Виноват! – всхлипнул он. – Во всем виноват! Мне следовало быть там. Если бы только я не опоздал! Не остановился сменить эту дурацкую шину! О Боже, Лекси! Я так их любил!