— И что было дальше? — нетерпеливо спросила Кристина.

— Почти все мы были такими, — сказал Рэндери и продолжал, не тратя сил на поиски подходящих выражений:

— Мы с Генстоном незаметно вышли из лагеря — это было нетрудно сделать, потому что наши часовые молились вместе со всеми. Ветер выл, не утихая, то была жуткая ночь, госпожа — как раз в такую ночь и должен приходить на землю дьявол! Непонятно, как держались уцелевшие суда морских разбойников в устье Дэи, почему их не выбросило на берег, как первые два. Должно быть, часовые кеттов тоже больше думали о своем нечистом покровителе, чем об осторожности: мы с Генстоном сумели подкрасться к язычникам так близко, что разглядели узоры на их щитах. За полукольцом костров, на краю обрывистого берега, под которым ревела Дэя, мы увидели деревянную голову дракона, снятую, должно быть, с одного из погибших кораблей, а рядом — тушу белой лошади. На обрыве, лицом к реке, стояли все кетты — при оружии, но без шлемов. Они раз за разом ударяли мечами в щиты. Думаю, грохот оружия заменял им слова молитвы. Я как раз хотел сказать Генстону, что, как видно, дьявол кеттов не любит речной воды, а любит только морскую, как вдруг мой товарищ завопил так, что нас непременно обнаружили бы, если бы в этот момент кетты не грохнули снова мечами о щиты. И тут я увидел, как над краем скалы в тучах брызг поднялось лицо дьявола. Оно дергалось и ухмылялось — огромное и черное, словно спина кита, на нем ярко светились белые глаза и кривился широкий разорванный рот… Не дай мне Боже снова увидеть такое, даже во сне!

Дьявол несколько мгновений смотрел на нас с Генстоном, потом улыбнулся… То была улыбка самой смерти… И рухнул обратно в реку, так что волны взметнулись над скалой и окатили кеттов, стоявших у края обрыва. Но даже тогда ни один из чертовых языческих храбрецов, якшающихся с дьяволом, не опустился на колени…

Голос Рэндери упал до еле слышного шепота, хотя по-прежнему казалось, что он грохочет вовсю.

— И что же дальше?! — жадно спросила Кристина, когда трубадур замолчал.

— Дальше? — равнодушно и потому действительно еле слышно продолжал Рэндери. — Дальше я увидел, что Генстон лежит без движения. Я снял с него доспехи, приволок в лагерь, но мы не смогли привести его в чувство. Он был мертв, улыбка дьявола убила его. А наутро ветер стих, и вместе с ветром исчезли корабли кеттов. Мне еще долго мерещилась улыбка дьявола всякий раз, когда я направлял копье в чье-нибудь забрало. Я видел много людей, которые пытались дьявольски ухмыляться, но тому, кто видел улыбку настоящего дьявола, эти ухмылки не страшны и козни нечисти — тоже.

— Вот это да-а! — протянула Кристина. — Улыбка дьявола…

Она опасливо оглянулась и передернула плечами, словно дьявол мог появиться из щели под запертой дверью.

— А я все думала — на что похожи гримасы Роберта Льва? Он пытается изобразить улыбку дьявола, уб-блюдок! Как думаешь, Юджин?

Шут, старательно отщеплявший лучинки от обломка стрелы, не ответил на вопрос сестры. Закончив работу, он воткнул кинжал в земляной пол и тихо спросил:

— Рыцарь, вы возьмёте меня в оруженосцы?..

Рэндери толком не понял, послышался ему этот робкий голос или прозвучал на самом деле, но представил шута своим оруженосцем — и оглушительно захохотал, испугав Юджина, Кристину и, должно быть, беднягу Пью.

— М-малыш! — сквозь смех прохрипел трубадур. — Да я скорее соглашусь сесть в бою на хромую лошадь, чем возьму в оруженосцы труса!

Юджин втянул голову в плечи. Раньше он никогда бы не поверил, что словами можно ударить почти так же больно, как кулаком, но сейчас у него перехватило дыхание, как после страшного удара Роберта Льва…

Зато Кристину слова рыцаря заставили вспыхнуть, как вспыхивает сухая трава от одной-единственной упавшей на нее искры.

— Неправда, Юджин не трус! — закричала она, вскочив. — Зачем вы так говорите?!

— Кристина! — шут потянул ее за руку, но она отмахнулась и продолжала яростно защищать его от Рэндери, как защищала раньше от главного повара, отца и всех на свете:

— Он не трус, зачем вы так говорите?! Вы же его совсем не знаете! А он еще совсем маленьким не боялся залезать на самые высокие деревья и нырять рядом с Чертовым Омутом! И дрался он ничуть не хуже других мальчишек, даже получше многих! И не боялся приходить ко мне и приносить еду, хотя Роберт Лев убил бы его, если б узнал…

Шут криво усмехнулся.