– Удачно?

– «Бентли» тысяча девятьсот тридцать третьего года.

– В каком состоянии?

– С виду ничего. Проржавел немного.

– Нужна старая краска. Тут на днях одному парню понадобилась такая машина.

– Я знаю, потому и купил. Подумал, что мы наладим перевозку завтра или послезавтра и заберем машину.

Помолчали. Морис потянулся к транзистору и опять включил его громче прежнего. Поглядев на останки машины, над которыми он трудился, я спросила у Элиота, что это было первоначально.

– «Ягуар икс шестнадцать» тысяча девятьсот семьдесят первого года на сорок два литра, если вам так интересно. И будет точно таким же «ягуаром», когда Морис закончит работу. Эта машина тоже побывала в аварии.

Подойдя, Морис встал между нами.

– А что именно вы с ней делаете? – спросила я.

– Поправляю шасси, пригоняю руль.

– А тормозные башмаки? – спросил Элиот.

– Можно было бы новые поставить, но я наладил старые, чтобы гарантию использовать… и мистер Кембек звонил из Бирмингема…

Они принялись говорить о делах, и я удалилась, несколько оглушенная ревом транзистора и несшейся оттуда мелодией рока, и, пройдя опять через демонстрационный зал, вышла во двор, где за рулем машины Элиота с достоинством и терпением восседал Руфус. Вдвоем с ним мы посидели в машине, пока Элиот не присоединился к нам.

– Простите за задержку, Ребекка, но пришлось заняться еще одной работой. Морис прекрасный механик, но сердится, когда его отвлекают телефонными звонками.

– А кто этот мистер Кембек? Очередной клиент?

– Не совсем так. Он отдыхал здесь прошлым летом. Владеет гостиницей и гаражом возле трассы М-шесть. Он собрал неплохую коллекцию старых машин. Хочет музей открыть, не все же яичницу с беконом жарить, знаете ли. Так он вроде не прочь, чтобы я стал там директором.

– Это значит, вам нужно переселиться в Бирмингем?

– Не слишком завлекательное предложение, не правда ли? Но так или иначе, оно поступило. А теперь пойдемте посмотрим мамин дом.

Мы отправились, пройдя немного дальше по улице, а потом свернув в какой-то переулок. За двойными белыми воротами начиналась тропинка, взбиравшаяся в гору и подводившая к дверям длинного и низкого белого здания, видимо переделанного из двух старинных деревенских домов, каменных, с толстыми стенами. Вынув из кармана ключ, Элиот открыл дверь, и внутри нас охватил холод, но без сырости и затхлости. Убранство дома напоминало дорогую лондонскую квартиру – палевые толстые ковры гармонировали друг с другом и с палевыми же стенами и бледно-бежевой парчовой обивкой диванов. Кругом было множество зеркал, а с низких балок потолка свешивались шарообразные хрустальные люстры.