– Но когда он окончил Слейд…

– Вот тогда он совсем сюда перебрался и построил мастерскую. Тогда он лучшие свои картины написал. Чудесные картины – морские пейзажи, там краски такие яркие, холодные, прямо чувствуется ветер и соль на губах…

– В доме много его картин?

– Не так уж и много. Та, что с рыбачьей шхуной, – над камином в столовой, один-два черно-белых рисунка в верхнем коридоре. И в кабинете найдется картины три-четыре, да еще есть несколько в той комнате, где спит миссис Роджер.

– И еще одна в гостиной.

– Да, конечно. Дама с розой.

– Кто была эта дама?

Он не ответил, возможно сосредоточившись на своей работе – он тер вилку с таким усердием, словно вознамерился стереть с нее узор.

– Кто же она была? Та девушка на картине?

– А, – сказал Петтифер. – Это София.

София. С того мгновения, когда мама вскользь упомянула это имя, мне хотелось разузнать о Софии, а сейчас Петтифер таким тоном заговорил о ней, так буднично…

– Эта девушка позировала командиру. Кажется, она начала ему позировать в Лондоне, когда он был еще студентом, а потом она иногда приезжала сюда летом. Останавливалась в Порткеррисе и позировала всем художникам, кто готов был ей платить.

– Она была очень красивая?

– На мой вкус – нет. Но очень живая, а говорунья, каких мало. Она была ирландка, родом из графства Корк.

– А как относилась к ней бабушка?

– Их пути не очень пересекались. Ну часто ли ваша бабушка общалась, к примеру, с мясником или с девушкой из парикмахерской?

– Значит, в Боскарве София не бывала?

– О нет, бывала: приходила и уходила. Все больше в мастерской с командиром. А когда он уставал или она ему надоедала, он объявлял, что на сегодня хватит, она шла в сад, и потом от задней двери неслось: «А чайком я здесь не разживусь?» Это была София, и для нее миссис Петтифер всегда держала наготове чайник.

– Она умела гадать на спитом чае.

– Откуда вы знаете?