Вернувшись в участок, Рино сразу же позвонил Фалку, который пока еще не приступил к выявлению всех слабовидящих в муниципалитете, но вяло пообещал заняться этим. Затем он набрал номер реестра населения, где ему сообщили, что Сёльви Унстад в муниципалитете не проживает, и что реестры, которые велись вручную в 1960-е и 1970-е годы, переведены в центральный архив. Женщина, которая, судя по голосу, регистрировала население в этом муниципалитете испокон веков, также рассказала инспектору, что она обнаружила серьезные пробелы в старых данных об изменении места жительства, поэтому на его месте она не питала бы больших надежд. Тем не менее она пообещала связаться с центральным архивом и перезвонить Рино, как только что-то узнает. В ожидании Рино поискал данные в интернет-справочнике, но ничего не нашел. Он решил скоротать время, сделав то, что постепенно становилось предметом первой необходимости, — постричься. Еще днем он обратил внимание на табличку неподалеку и рассудил, что поток клиентов вряд ли настолько велик, чтобы он не успел постричься за час.

— Просто подровнять, — сказал он несколько минут спустя, усаживаясь в кресло.

— Ну, тогда вы красавчиком-то не станете, черт подери.

Парикмахер, упитанная девушка лет двадцати, строго посмотрела на него в зеркало. Рино вопросительно кивнул, в ответ она достала ему маленькое зеркало и подняла над его головой.

— Че, думаете это стильный причесон?

В зеркале Рино увидел проглядывающую через редкие волосы лысину.

— Очень редко кто-то смотрит на мою голову сверху.

— И вы че, никогда не наклоняетесь? По-моему, это прям страшенная жуть.

Девушка, одетая в просторный черный балахон, явно скрывающий лишний вес, была яркой представительницей «северянки до мозга костей».

— И что вы предлагаете?