Разговор этот, повторю, состоялся гораздо позднее. А забежал я вперед, чтобы сразу познакомить читателя с новым командующим. Если честно, то при встрече его в тот пасмурный октябрьский день я был, пожалуй, разочарован. Все командующие фронтами, которых я знал до этого, исключая В. Н. Гордова, и внешне были незаурядны. С. К. Тимошенко — с кавалергардским ростом, телосложением и выправкой, А. И. Еременко — богатырь вроде Микулы Селяниновича. Статный и элегантный К. К. Рокоссовский… Иначе смотрелся новый командующий: мал ростом, преждевременно располнел, лицо скуластое, поведение, я бы сказал, какое-то нарочито обыденное. Насторожил вопрос Ватутина:

— Что, разве Стельмах еще не приехал? — с хрипотцой в голосе осведомился он.

Я, признаться, еще не знал, кто такой Стельмах, но догадался, что это начальник штаба фронта. «Вот как, — подумалось мне, — недоволен, что его встречает всего лишь заместитель начальника штаба». Я ответил, что из нового начальства только что прибыл командующий артиллерией М. П. Дмитриев, которого я не успел повидать.

Надо сказать, что Николай Федорович в те дни сильно недомогал и, возможно, поэтому мое первое впечатление о нем было двойственным. Он не спешил приступить к делу, более получаса сидел за столом, пил с наслаждением горячий крепкий чай — отличная заварка оказалась у его расторопного адъютанта Якова Владимировича Сирука.

Разговор командующий вел неторопливо, что находилось в разительном контрасте с темпом нашей жизни и работы в последние дни. Вопросы задавал отвлеченные — о прежней службе, об общих знакомых. Создавалось не очень-то приятное впечатление, будто он беседует со мной как с человеком, встретившимся на перепутье. Видно, посчитал я, Николай Федорович пока не решил для себя вопрос о моей дальнейшей судьбе.

Но вот наконец перешли к делу. Внесли ту самую большую карту, над которой мы начали трудиться еще во время пребывания Г. К. Жукова. За эти двое суток она пополнилась новыми данными, полученными в результате совместной работы с начальниками штабов 63-й и 21-й армий генералами И. П. Крупенниковым и В. А. Пеньковским. И тут командующий как бы сразу сбросил с себя усталость и недомогание, весь собрался и буквально впился глазами в бережно развернутый перед йами на двух сдвинутых походных столах графический документ. И чем дольше Ватутин смотрел на карту, тем больший интерес вызывала она у него.

Пожалуй, целых полчаса прошло в полном молчании. Наконец Николай Федорович взглянул на нас с Любимовым и Романовым и, обращаясь ко мне официальным, но доброжелательным тоном, спросил:

— Что же вы, товарищ генерал, не представляетесь мне по своей новой должности?

— Я еще не назначен.

— С этого момента считайте себя начальником оперативного управления штаба Юго-Западного фронта и первым заместителем его начальника. Второй вопрос, — строже произнес Ватутин, — откуда получили столь точную информацию о замыслах Ставки?

Я доложил о посещении штаба Г. К. Жуковым и его беседах.

— И сколько работали над этим произведением оперативного искусства? — одобрительно улыбнувшись, снова спросил Николай Федорович, указывая на карту.

— Двое суток.

Поблагодарив нас и отпустив моих помощников, командующий с заметным оживлением продолжал разговор:

— Сразу два приятных сюрприза для меня — готовность варианта плана фронтовой операции в первом приближении и упрочение плацдарма у Клетской. Это замечательно. Маловат, правда, плацдарм, но, думаю, сумеем изловчиться и сосредоточить на нем необходимое количество войск. Молодец Чистяков, а ведь необходимость участия его армии в главном ударе подвергалась сначала сомнению. Меня информировали, что попыток создать эту предмостную позицию — тет-де-пон, как говаривали некоторые наши академические профессора, было предостаточно и все безуспешно. Можете доложить, как это удалось ему?

Я, к счастью, ездил на КП 21-й и был в курсе дела, поэтому рассказал Н. Ф. Ватутину, что генерал Чистяков выбрал для этой цели две лучшие дивизии, пополнил их и обеспечил надежной артиллерийской поддержкой.

— Основную роль, — докладывал я, — сыграла 76-я стрелковая дивизия полковника Таварткиладзе. Это очень дельный командир. В соединении очень много его земляков-кавказцев. Николай Тариэлович, имитировав удар в лоб, двумя полками обошел станицу с юго-запада. Тем временем 278-я стрелковая дивизия полковника Монахова овладела высотами северо-западнее Клетской. Сейчас чистяковцы укрепляют плацдарм. Есть радиоперехват: начальник штаба 6-й немецкой армии генерал Шмидт требует немедленного восстановления положения на этом участке, но воины 21-й цепко держат плацдарм.

Слушая, командующий снова стал рассматривать карту.

— Знаете, каков главный недостаток составленного вами документа? — спросил он.

— Схематично доказано артиллерийское обеспечение, — ответил я. — Наш главный артиллерист отозван Ставкой, а генерал Дмитриев только сегодня прибыл.