Да и у всех остальных настроение было приподнятое: сколько раз на наших оперативных картах мы изображали стрелы с ромбиками танков, протягивавшиеся от основания до излета всего-то на каких-нибудь 30–40 километров, а сейчас это были мощные стрелы, дерзко углублявшиеся в расположение врага почти на 200 километров.

Первый раз Я. Н. Федоренко, П. Л. Романенко, Г. С. Родин и А. О. Ахманов собрались примерно в полдень. Время было обеденное, к тому же нашим тыловикам удалось наконец отрегулировать питание личного состава штаба и фронтовых управлений, поэтому, прежде чем засесть за дело, решили перекусить.

За обедом завязалась беседа. Тон в ней задал Яков Николаевич Федоренко. Он обратил испытующий взор своих внимательных серых глаз на меня, как на единственного нетанкиста, и шутливо спросил:

— А знаете ли вы, милейший Семен Павлович, в какую знаменательную для танковых войск пору мы собрались? — Выдержав паузу, он уже готов был сам ответить на свой каверзный вопрос, когда я после недолгого размышления заговорил:

— Если хотите, то достойных упоминания дат две: одна круглая — ровно 10 лет назад, осенью 1932 года, был сформирован первый в истории нашей, да и, пожалуй, всех армий, танковый корпус. Он имел почти 500 боевых машин, причем в основу его создания была положена идея решения массой танков оперативных задач.

— Однако, — сказал Федоренко, — ты, я вижу, эрудит по танкам. А еще какую дату имеешь в виду?

— Она не совсем круглая. Чуть больше четверти века назад, в сентябре 1916 года, 32 английских танка двинулись в свою первую атаку на укрепление немцев на реке Сомма.

— Да ты, я смотрю, замаскировавшийся танкист! — одобрительно хохотнув, хлопнул меня по плечу Яков Николаевич.

— Скорее неудавшийся, — не без грустинки в голосе ответил я. — Послужил в танковых войсках летом этого года две недели и был отчислен.

— Что так?

— Габариты у меня не танкистские, — попробовал отшутиться я.

— Но у нас есть еще более габаритные товарищи. Вот посмотри на Прокофия Логвиновича! А Кравченко, которого ты хорошо знаешь, а Богданов? А есть еще один — это просто живой КВ — комбриг 91 Якубовский!

— Мечта стать танкистом у меня была и остается, — признался я. — На днях даже хотел по этому поводу обратиться к Георгию Константиновичу Жукову, а он, словно читая мои мысли, сказал, правда по другому поводу: «Воюй не там, где хочется, а там, где долг велит».

— Вот оно что, — заключил Федоренко. — Но ты нам все равно здорово поможешь, потому что по танкам наверняка знаешь" не только юбилейные даты.

Засиживаться за обеденным столом времени не было, и мы тут же приступили к делу.

— Главной даты, — как бы продолжая прежний шутливый разговор и потребовав у порученца свой портфель, сказал Яков Николаевич, — вы все же не знаете. Это 16 октября 1942 года. В этот день товарищ Сталин подписал приказ ГКО № 325. Над его проектом мой штаб во главе с генералом Марковым поработал напряженно, да и я сам тоже к этому руку приложил. Были учтены письма в Ставку многих танкистов, в том числе и Прокофия Логвиновича. А главное — в этот документ мы постарались вложить все ценное, что выявилось в области тактического и оперативного применения бронетанковых войск, начиная с трудов незабвенного Константина Брониславовича Калиновского[240], которого можно по праву считать основоположником советской теории применения бронетанковых войск. Судьба отпустила ему всего 34 года жизни, но сколько он успел сделать!

— Да, он дал импульс всей работе по созданию теории и практики вождения танковых войск в бою, — откликнулся П. Л. Романенко (говорить о заслугах в этой области военного дела М. Н. Тухачевского было тогда нельзя, имя его находилось под запретом).

Тем временем Я. Н. Федоренко достал из своего портфеля несколько оттисков приказа ГКО № 325 и роздал их всем присутствующим. Мы тут же бегло ознакомились с документом и убедились, что в нем не только был глубоко обобщен предшествующий боевой опыт, но и ДанЫ четкие принципиальные установки по боевому применению частей, соединений и объединений бронетанковых и механизированных войск. Так, отдельные танковые бригады и полки предназначались для непосредственной поддержки пехоты, а танковые корпуса и армии — для использования на главных направлениях в качестве эшелонов развития успеха в целях разобщения и окружения крупных группировок врага. Шла здесь речь и о необходимости тщательной подготовки танковых ударов, о конкретных мерах по обеспечению ввода танков в прорыв, мощной и непрерывной авиационной и артиллерийской поддержке. Это вызвало у всех нас воодушевление.

Нельзя не подчеркнуть, что этот приказ сыграл важную роль во всем дальнейшем развитии теории и практики боевого применения танковых войск в минувшей войне. Более того, он до ее завершения был единственным основополагающим документом по боевому использованию оперативных соединений и объединений танковых войск, ибо вышедший в феврале 1944 года Боевой устав бронетанковых и механизированных войск определял применение танковых подразделений, частей и соединений лишь до бригады включительно.

…После ознакомления с приказом начался было разговор о становлении и развитии танковых войск, но Яков Николаевич прервал его: