Известно, что 5-я танковая армия первого формирования блестяще решила свои задачи в Сталинградской битве, а если при этом и были допущены недостатки, то они имелись и в действиях танковых армий однородного состава. Так, 5-я гвардейская танковая армия не избежала крупных издержек даже в 1944 году в операции «Багратион». Тот же факт, что планирование и руководство действиями 5-й танковой было специфично, я готов отстаивать со всей ответственностью. Надо сказать, что опыт 5-й танковой и помог затем разработать принципы боевых действий и структуру танковых армий. В этом отношении необходимо приветствовать верное и глубокое освещение подготовки и проведения действий 5-й танковой армии в Сталинградской наступательной операции доктором исторических наук профессором Р. М. Португальским в его статье в «Военно-историческом журнале». Особенно ценен его доказательный вывод о том, что подобным же образом шла работа в армейском звене в Орловской, Белгородско-Харьковской и других операциях 1943 года[242]. Добавлю: не только в танковых, но и в общевойсковых армиях.
Хочется еще напомнить, что штаб 5-й танковой армии возглавил такой опытный и талантливый военачальник, каким, несомненно, был А. И. Данилов, а также то, что большинство личного состава штаба и управления армии приобрели нелегкий опыт боев в начале июля 1942 года в районе Воронежа и еще раньше. В частности, во всем был под стать своим командармам А. И. Лизюкову и П. Л. Романенко член Военного совета корпусной комиссар Г. Л. Туманян. Вместе с Лизюковым он воевал еще в составе 2-го гвардейского стрелкового и 2-го танкового корпусов с января 1942 года. Гайк Лазаревич был участником боев в Испании, в Великую Отечественную — с первых дней на фронте. Это был очень энергичный, всегда находившийся в движении человек, однако совершенно чуждый торопливости и суете. Он умел вести откровенную и задушевную беседу с командиром и бойцом.
Весьма опытным был и мой коллега, начальник оперативного отдела штаба армии полковник П. И. Другое, являвшийся в период сражения под Воронежем начальником штаба армии.
Не случайно мы спешили с подготовкой плана действий армии П. Л. Романенко, ибо уже 3 ноября на нашем КП под руководством Г. К. Жукова и при живейшем участии А. М. Василевского, Н. Н. Воронова, А. А. Новикова и Я. Н. Федоренко состоялось совещание руководящего состава 5-й танковой и 63-й армий. Присутствовали командармы, начальники их штабов, а также командиры корпусов и ряда дивизий.
Совещание открыл кратким вступительным словом Г. К. Жуков. Он сказал: оценив общую обстановку к осени 1942 года, Ставка пришла к выводу, что наиболее благоприятные стратегические и оперативные условия для нанесения поражения одной из главных и активных группировок противника сложились на южном крыле. При этом учитывалось, что командование вермахта не могло быстро перебросить сюда крупные стратегические резервы из Германии и с других театров войны, так как они были в основном исчерпаны, а для формирования новых требовалось время. Маловероятной представлялась и переброска на юг крупных вражеских сил с западного и северо-западного направлений — для этого также нужно было время. К тому же немецкие группы армий «Центр» и «Север» предполагалось сковать активными действиями противостоявших им наших войск. Это, конечно, не значило, что сами Паулюс и Гот не смогли бы сманеврировать и высвободить силы, чтобы попытаться локализовать наш прорыв.
— Ставка уверена, что разгром врага на южном крыле фронта, — продолжал Г. К. Жуков, — предотвратит выступление Турции на стороне фашистской Германии, позволит возвратить богатые хлебные районы Дона и Кубани и создаст условия для освобождения Донбасса. Важное значение имеет и то, что под удар на юге подпадают войска сателлитов нацистской Германии — Италии, Венгрии и Румынии, поражение которых приведет к усилению противоречий внутри фашистского блока. Разгром противника на Волге является важнейшей составной частью общего плана зимней кампании 1942/43 года, стратегическая цель которой заключается, по меньшей мере, в нарушении оперативной устойчивости всего южного крыла немецко-фашистских войск, захвате стратегической инициативы и создании перелома в ходе войны в пользу Советского Союза.
Краткие сообщения сделали А. М. ВасиЯёвский, Н. Н. Воронов и Я. Н. Федоренко. Лейтмотивом их выступлений было конкретное подтверждение обеспеченности предстоящей операции всем необходимым.
Особую роль в успехе этого да и других совещаний сыграло следующее пожелание Александра Михайловича:
— На такого рода совещаниях их участники должны думать прежде всего не о субординации, а о пользе дела. Так что высказывайте свои мысли смело и прямо, невзирая на то, расходятся ли они с мнением старшего начальника или нет. Корректности же вас, думаю, учить нет надобности. Не стоит, очевидно, и напоминать о том, что как только выкристаллизовавшиеся в ходе нашего совещания решения обретут форму приказа, выполнять их необходимо не за страх, а за совесть независимо от вашего первоначального мнения.
После этого были заслушаны командармы и командиры танковых и кавалерийских корпусов. Они доложили о подготовке своих войск к наступлению и высказали просьбы и претензии к фронтовым и армейским службам.
Затем был объявлен небольшой перерыв. Во время этого «антракта» произошла трогательная встреча генералов А. И. Данилова и недавно прибывшего к нам на должность заместителя Г. Д. Стельмаха по ВПУ В. В. Панюхова. Они крепко обнялись и оба прослезились, чего вроде бы никак нельзя было ожидать от очень сдержанного и сурового Алексея Ильича. Оказалось, что они вместе выходили из окружения в районе Шумейкова после гибели командующего Юго-Западным фронтом М. П. Кирпоноса. Прибегнув к дерзкой штыковой атаке, которой руководил начальник штаба фронта генерал В. И. Тупиков, они чудом вырвались из вражеского кольца. Большинство их соратников при этом, в том числе и генерал Тупиков, как известно, погибли. Такое не забывается. Все молча стояли под^е побратимов. Ведь каждый из нас пережил в начале войны такие же минуты, как эти двое прекрасных штабников и отчаянных храбрецов.
Тогда же произошла и моя встреча с Г. А. Ворожейкиным, прибывшим на совещание вместе с А. А. Новиковым и С. А. Красовским. Он, конечно, изменился, но по-прежнему был подвижен и строен. Мне очень хотелось подойти к нему, но я решил испытать, узнает ли мой бывший комдив того безусого лейтенанта, каким я представился ему 10 лет назад, по прибытии в дивизию имени В. И. Киквидзе. Оказалось, узнал. Подошел ко мне и сказал:
— Ну, брат, ты по комплекции уже далеко превзошел своего щупленького комдива. Значит, изменил командному делу, стал штабником?
— Не по своей воле это, — неожиданно вырвалось у меня.
— Не волнуйся, я и сам недавно был штабистом[243]. Это нелегкая миссия. Если операция удается — хвалят командующего, а о штабе — молчок. Если же провалилась — тогда по большей части винят штаб во главе с его начальником.
После перерыва слово было предоставлено Н. Ф. Ватутину. Он доложил, что главный удар решил нанести силами 5-й танковой и 21-й армий с плацдарма юго-западнее Серафимовича в общем направлении на Калач. Ударной группировке фронта поставлена задача прорвать оборону 3-й румынской армии на двух участках общим протяжением 22 километра, после чего подвижными соединениями развить наступление в юго-восточном направлении, разгромить оперативные резервы врага, выйти во фланг и тыл его главной группировки, действовавшей в районе Сталинграда. На третий день операции предусмотрено соединение танковых корпусов ударной группировки в районе Калач, Советский с войсками Сталинградского фронта и завершение окружения противника.
Далее Николай Федорович сказал:
— Надеюсь, что генерал Рокоссовский надежно обеспечит действиями своих войск наш левый фланг. Лишь при этом условии мы сможем создать внешний фронт окружения и позаботиться о безопасности своего правого фланга быстрым созданием здесь надежной обороны.
На это Г. К. Жуков заметил:
— О левом фланге договоритесь с Константином Константиновичем, он будет завтра на совещании в штабе Чистякова. Я в этом деле помогу, так что считайте — слева вам ничего не грозит. А вот справа нельзя спешить с переходом к обороне. Вам необходимо здесь во что бы то ни стало достигнуть подвижными силами рубежа рек Кривая и Чир. Этим вы упредите противника в его вполне вероятных попытках сохранить данный рубеж за собой, чтобы пользоваться важнейшей коммуникацией Лихая — Сталинград.