С фотосъёмкой покончено, и Мишель собирается отвести нас к подъёмнику. Как бы то ни было, Гленн настаивает на том, чтобы пойти вместе с «королём мужчин» и, поскольку она не из тех, кто принимает «нет» в качестве ответа, вскоре мы срываемся в нечто вроде трусцы в сторону подъёмника, чего я бы в жизни делать не стал, потому что подъёмники просто на дух не переношу. Там работают помощниками двое. Один – крупный шотландец с багровым лицом и обширной талией. Он управляет подъёмником. Если мы доберёмся до верха, и он не заработает сердечный приступ, это будет чистая удача. А помощником у него… подождите, да это совсем ребёнок. В буквальном смысле. Ему, быть может, лет 11. А отчего он не в школе? Но он здесь, помогает нам забраться в подъёмник. Хммм. Боюсь, он будет слишком занят, когда ему придётся «помогать» отправить своего папу/брата/дядю (или всех троих) в скорой помощи.

Нам велели стоять у линии и готовиться сесть в подъёмник. Я наблюдаю за тем, как это металлическое орудие пыток приближается к нам. Сэм настойчиво обменивается шуточками с этим пройдохой, и возможно, втихаря суёт ему деньги, чтобы сделать мою поездку как можно более ужасной. Здоровяк, который управляет подъёмником, регулирует и его скорость. Я впервые осознал, что её вообще можно контролировать в подобных механизмах. Просто уверен, что я заметил заговорщическое подмигивание от Хьюэна. Нам пора садиться.

Странно, но всего несколькими мгновениями спустя я решаю рассказать Сэму, что боюсь высоты. О чём я только думал? Я борюсь с этим уже долгое время, но никому не говорил… не хочу создавать шумиху.

Кресло подъёмника приближается. Я оглядываюсь назад. Оно разворачивается на 180 градусов и мчится на нас (ну хорошо, «мчится» может быть лёгким преувеличением). Я чуть отклоняюсь назад и надеюсь на лучшее. Кресло с размаху впечатывается в мой зад, и вот я уже болтаюсь на нём в воздухе, не успев даже осыпать оскорблениями Толстяка-Контролёра! Сэм смотрит по сторонам и улыбается. Да-да, одной из тех самых улыбок. Я смотрю прямо перед собой (наблюдая нашу съёмочную команду), и отказываюсь взглянуть вниз. «Так что, ты боишься высоты?»

«Да. Уже не так сильно, как раньше, но в определённых ситуациях по-прежнему нервничаю. Как сейчас. Так что, пожалуйста, что бы ты ни делал, не раскачивай сиденье!»

Сэм поджидает благоприятный момент.

Мы разговариваем. На самом деле, выходит даже забавно. Я смотрю на окрестные горы. Мы движемся сквозь облако, чтобы выйти из него наверху, в солнечный свет. Ну, вовсе даже и не плохо, думается мне. И тут он начинает раскачивать сиденье. Я вскрикиваю, а может, даже хнычу. Потом включаю свой самый строгий отцовский голос: «Прекрати раскачивать сиденье, Сэм!»

«Прости, дружище. Конечно».

Мы едем дальше. Сэм раскачивает сиденье. Вся эта история повторяется примерно так же всю дорогу наверх, и прерывается лишь моим исполнением песни Misty mountains[43] из «Хоббита», чтобы прекратить эту тряску.