— О как.
— Что? — вздрогнул я.
— Тут пишут: аннулировано. Дон, уверен, что это твой планшет? Показания не сходятся.
— Может Контора решила, что я умер? Времени сколько прошло.
— И как быть?
Как быть, как быть… Не знаю, как быть. Что знаю наверняка: не хочу на площадь. Сквозь стены прорвался всплеск криков. То ли люди кричали, то ли те двое неудачников. Если я не найду ответы на его вопросы, то сам скоро буду так кричать.
— Гвоздь… Я могу к тебе так обращаться? Гвоздь, ты знаешь Гука?
Хозяин Квартирника не ответил, но по глазам догадался: знает. Ну ещё бы, кто не знает Гука.
— А Мёрзлого?
Тоже знал. И, кажется, эти имена ему пришлись не по вкусу.
— Сообщи в Загон. У вас же должна быть связь. Пусть не с Гуком, но с Мёрзлым наверняка. Просто назови моё имя.
Гвоздь заложил руки за спину, качнулся на пятках. Он сомневался. Какой-то недомерок в миссионерском плаще вдруг начинает оперировать именами, за которыми стоят огромные ресурсы. Если он врёт, а ты сунешься, то может так прилететь, что никакие стены не спасут. На его месте я бы тоже сомневался. Проще пристрелить недомерка и закопать за периметром втихаря. Возможно, Гвоздь так и поступит.
— Простой охранник, говоришь? Ладно, охранник, повиси пока здесь. Подумаю, что с тобой делать.
[1] Кармашки, нашиваемые на груди черкески, в которых хранили готовые к использованию ружейные заряды; своеобразный вид патронташа.
Глава 8
Он ушёл, выключил свет, я остался стоять в полуподвешенном состоянии. Руки онемели, спина затекла. Через час я начал проклинать всех и вся, через два понял, что подыхаю. За стенами уже наверняка вечер, а то и ночь. Никаких звуков снаружи не проникало, только в углу пищали мыши. Откуда они здесь, кругом кирпич и бетон.
В воспалённом мозгу начали роиться безумные образы: искажённые дома, деревья, смеющиеся лица, столб с примотанной Соткой. Она махала рукой, как будто звала. С края сознания доплыл кофейник-далла[1], в котором я готовил кофе по особому рецепту для гурманов. Этот рецепт нашла Данара. Она отыскала его в старой поваренной книге. Данара…
Удар по щеке.
— Что?
— Очнулся, археолог?