- Так, может и не надо тебе уезжать? Свалим всё на эту девчонку, я помогу…

- Нет, – повторил Химчан.

- Как скажешь, Мать Тереза, – пробормотал себе тихо-тихо под нос Дэниэл.

- Взаимно, – откликнулся Красная маска, обладавший чутким слухом, о чем забыл, или чего не знал шофер. – Так… что с супругой Алекса Стоуна?

- Ничего, она ни слова не сказала и отрицает, что знала, кто скрывался под красной маской. Её должны были отпустить после того, как операция по захвату закончится, – парень хитро покосился в зеркало заднего вида на моего соседа по сиденью. – А ведь ты с ней дружил тогда… она знает, верно?

- Понятия не имею, – непроницаемо выговорил Химчан.

Мы припарковались на стоянке аэропорта и почти бегом двинулись внутрь. Снег пошёл ещё гуще и мы, скользя по нему, но не поддаваясь его напористым помехам, быстро достигли цели. Внутри было шумно, и ходили прибывающие и убывающие люди. Там и тут виднелась охрана. Мы делали вид, что не обращаем на неё никакого внимания. Подбежав к билетной кассе, мы выяснили, что ближайший рейс летит в Нью-Йорк. У Химчана, больше года прожившего в Японии и совершавшего разные перелёты для выполнения заказов, все документы позволяли лететь, куда угодно. Я дернулась, запоздало поняв, что у меня-то с собой документов и нет…

- Черт… мой паспорт ведь у Ти Сола в сейфе, в клубе… - шлепнула я себя по лбу.

- Ты что, тоже собиралась лететь? – удивился Дэниэл.

- Что значит собиралась? И собираюсь! – Химчан строго посмотрел на меня, покачав головой, пока ему оформляли билет. Для убыстрения процесса пришлось показать удостоверение господина Бана, гласящее о должности и звании. – И нечего мне тут качать головой! Куда ты, туда и я.

- Шилла, но это как бы нельзя так просто сделать. – Я тигрицей посмотрела на Дэниэла, сказавшего это. – Ты же несовершеннолетняя, тебя не выпустят без нотариально заверенного разрешения одного из родителей.

- Но я сирота, вообще-то, – прыснула я.

- Тогда опекуна, органа опеки, опекунского совета. В любом случае, кто-то должен подписать этот документ. – Я сглотнула слюну испуга. Опекун. Матерь Божья, моя мачеха! Она являлась моим официальным опекуном. Эта ведьма, которая меня ненавидит. Которую я ненавижу. И я должна пойти к ней и просить, чтобы она дала мне возможность улететь вместе с любимым человеком? Унижаться, зная, какую она мину скорчит, и как будет оскорблять меня? Я посмотрела на Химчана, ждущего, когда ему дадут билет. Что ж, к мачехе, так к мачехе.

- Сколько оформляется эта бумажка? – насторожилась я.

- Да быстро, за день можно сделать.

- Хим, как мне найти тебя в Нью-Йорке, когда я улажу это затруднение? – обратилась я к нему. Он брал билет.

- Никак, Шилла, – он обернулся, непробиваемо окинув меня холодным взглядом. – Ты не должна следовать за мной.

- Что?! Ты в своем уме? Как это не должна? – Он пошел к терминалу, и мы побрели следом скорым шагом. – Хим, что ты такое говоришь? Я прилечу за тобой, даже если ты улетишь к пингвинам!

- Шилла! – Химчан остановился и, не делая никаких движений, глазами велел мне не спорить с ним. Но мне это было всё равно. Я буду спорить, буду! – Зачем? Что ты там будешь делать?

- Я? Да всё равно, что угодно! Я буду с тобой – остальное не важно!