Иногда бывало, что чересчур самоуверенные ребята хранили добытое золото дома. Добро, если это были одинокие люди, а если нет…

– Мистер О,Кови, властью данную мне губернатором штата, я объявляю вас арестованным за убийство Джона Перкинса и его семьи, а также присвоения имущества убитых, – ответил я голосом спокойным, но громким, чтобы было слышно окружающим.

Гул голосов в салуне стих, зато вокруг задвигались стулья, и послышался топот множества ног. Это посетители спешно ретировались из-за ближайших столиков, оставив на месте недоеденные бифштексы и недопитые стаканы с виски. Никому не хотелось поймать шальную пулю в упор. Вот только в случае с Чёрным Джеком шальных пуль не будет – он мастер стрельбы, ничуть не слабее меня. Значит, только один из нас выйдет сегодня из салуна на своих ногах. Другого вынесут.

– Чем докажешь? – зло ответил бандит, не двинувшись с места.

Что-то быстро он сменил тон. Это подозрительно, я ведь приготовился к тому, что мне сейчас начнут заговаривать зубы.

– Вас видели на месте преступления, – сказал я всё так же спокойно. – По меньшей мере, два свидетеля готовы подтвердить под присягой, что видели, как вы стучались поздно вечером в двери дома Перкинсов, и как супруга покойного Джона открыла вам дверь.

– Ну, это ещё ничего не доказывает! – ответил наглец, нарочито потянувшись всем телом. – Мало ли чья жена может открыть мне дверь, если мужа нет дома.

Приходится сдерживаться, хоть рука так и рвётся к кобуре. Ясно, что он меня провоцирует. Здесь, как в покере, только ставка – жизнь.

– Золотоискатель Джон Перкинс, его жена и двое детей убиты одним и тем же способом – ударом кинжала в горло, – заговорил я, как пастырь, перечисляющий истины, не подлежащие сомнению. – Таким оружием здесь никто кроме вас не пользуется. Этот кинжал, доставшийся вам от деда – известного пирата, и сейчас висит у вас на поясе. Кроме того…

Он захохотал, не дав мне договорить. Буквально заржал, запрокинув голову! Дуэлянты так не делают – это верный способ подставиться под пулю, потеряв противника из виду на несколько драгоценных секунд. И тем не менее, Чёрный Джек О,Кови хохотал так натурально и заразительно, как будто услышал самую остроумную шутку в мире. Он даже закашлялся и поднёс к горлу левую руку, в то время как правая спокойно лежала на столе.

И тут это случилось – левая рука законченного убийцы, поднятая в расслабленном жесте, молнией скользнула ему за плечо, на долю секунды нырнув под рыжую ирландскую шевелюру, водопадом спадавшую на плечи. Вернулась эта рука уже не пустой – в ней был зажат блестящий крупнокалиберный двуствольный «дерринджер» с взведёнными курками…

Он не успел всего на одну маленькую вечность! Двуствольное дуло чуть-чуть не глянуло мне в лицо, замерев на полпути, потому что мой «ремингтон» был уже в руке, и палец нажал на спуск. Хлопнул выстрел, тело бандита дёрнулось, выгнувшись навстречу мне, как будто он хотел вскочить со стула, но тут же опустилось обратно и обмякло. Улыбка не сошла с лица Чёрного Джека, только вокруг дыры на его светлом жилете прямо напротив сердца расплывалось алое пятно.

– Кроме того, – невозмутимо сообщил я трупу О,Кови, как будто он мог меня слышать, – вытаскивая из-под очага мешочки с самородками, вы зацепились своим пончо за угол сундука, стоявшего рядом и оставили там кусок бахромы. И ещё – носок вашего сапога попал в лужу крови трёхлетнего Боба Перкинса, так что там повсюду ваши следы. Этого достаточно, чтобы вздёрнуть вас на виселицу, сэр, но я думаю, что есть ещё одна улика.

С этими словами я наклонился, снял с пояса мёртвого бандита небольшой мешочек, развязал тесёмки и высыпал его содержимое на стол.

– Самородки с участка Перкинса, – сказал я, обращаясь уже к окружающим. – Я слышал, что Джон хвастался ими перед собутыльниками, а потому уверен, что здесь найдётся немало народу, способного их опознать.

Проговорив это, я повернулся к делу рук своих и ко всему обществу спиной и вышел вон из салуна. Не люблю я этого!

Мир необходимо чистить от таких вот гадов. Это грязная и отвратительная работа, но её должен кто-то делать. Более того – тот, кто способен делать эту работу, не имеет права отсиживаться в стороне, оправдываясь, что ему-де это претит. Мне вот тоже претит. Ничуть не меньше, чем тем, кто ратует за то, что таких подонков надо обязательно судить и тем, кто утверждает, что даже таких, как застреленный мною изверг, не следует подвергать смерти. Это, якобы, преумножает зло на земле!

Нет, чистоплюи, зло на земле преумножилось бы, если бы господин О,Кови остался в живых, и я жалею только о том, что не пристрелил его раньше! Тогда семья Перкинсов была бы жива. Увы, их не вернуть, но теперь, хоть не будет больше безвинных жертв, павших от руки Чёрного Джека.

Не знаю, сколько ещё судьба будет баловать меня, как сегодня? Годы берут своё – половина шестого десятка пройдена, и более всего это чувствуешь, когда все бандиты оказываются моложе тебя лет на двадцать. Это в лучшем случае.

Не первый раз приходит в голову мысль, что пора подать в отставку, но почему-то, стоит подумать об этом всерьёз, как находится новое дело. Это не всегда дуэль. Чаще я сопровождаю караваны или дилижансы с ценным грузом.