Через несколько секунд грозные гаубицы превратились в металлолом - пробить толстые стволы пушек осколки, конечно, не могли, но противооткатные устройства, прицельные корзины повреждались так, что восстановить их в полевых условиях было невозможно. Удары сотен и тысяч убийственных элементов превращал их на дырявые сита. А до осколочных бомб, которые накрыли скопление машин, добавлялись еще и зажигательные. Цистерн же здесь было достаточно для того, чтобы образовать на небольшом отрезке шоссе маленькую Этну ...
Виктор видел в стереотрубу, как отработали по пробке самолеты. Такую картину он видел, по крайней мере, десяток раз, но то происходило на учениях, все было достаточно условным. А нынешний удар, при всей своей схожести с учениями, был совсем не похож на ту, "условную", войну. Красноармейцы бросились через борта прямо на усыпаны сотнями мин обочину дороги. Некоторые сразу натыкались на фугасная мина, таким отрывало стопу или даже всю ногу до колена, другие разбегались подальше от шоссе - из пробитых осколками цистерн на бетон вытекали бензин и солярка, зажигательные бомбы сыпались сверху и на дороге спухав огненный пирог. В стереотрубу Виктор видел долговязого красноармейца, который бежал и плащ-палатку трепетал, словно крылья, за его спиной. И Виктору стало жаль этого беднягу. Рядом бежало много других, а Климову почему жаль именно этого, долговязого. Сзади беглецов настигала жирная адская волна и плащ-палатку уже трепетал над головой красноармейца огненными крыльями. Дрожащее марево обогнало толпу, долговязый упал сначала на колени, а затем ничком на землю и огненная волна накрыла его. Виктор отвернулся. Авианаводчик смотрел в бинокль, также видел все, что происходило на шоссе.
- Ну что ты хочешь? - Летчик пожал плечами на безмолвное вопрос Виктора. - Разве мы их звали к себе в гости ...
Через минуту траншея была пуста, только в "лисьих норах" остались три снайперские пары, чтобы не дать противнику снять мины и восстановить движение по шоссе.
Бой в сумраке леса
... Леса, болота и озера - типично полесский пейзаж. Губин пожал руку водителю, и ТПК медленно, глухо пофоркуючы мотором, сполз в воду. Течение Припяти здесь была не сильная и вездеход шибко двинулся к южному берегу. В кузове транспортера в мешках из мягкой пластмассы возвращались на Родину тела погибших при нападении на передовой аэродром советского авиаполка украинских пограничников.
По неписаным законам украинской армии командиры не бросают своих бойцов ни в коем случае. Эти же законы требовали, чтобы каждый погибший украинский воин был похоронен в своей земле. И изрядно, а с военными почестями. Поэтому командир, который бросил тела своих бойцов на поле боя - с любой причине, - терял моральное право вести своих подчиненных в бой. (Даже когда его оправдывал трибунал.) Особенно это касалось офицеров-пограничников, они - в отличие от армии, окончила активные боевые действия в двадцатом году, - на участке украинский-советской границы находились в зоне боевых действий. Особенно в первой половине двадцатых годов бои здесь гремели не на шутку. Потом стало тише, конечно, но столкновения с контрабандистами в таких глухих местах, как Полесские болота, происходили довольно часто.
Специально для такой местности в конце сорокового года был разработан Луцким автозаводом плавающий вездеход по заказу Государственной Пограничной Службы Украины. Но во время испытаний на него наложила глазом еще и армия, поэтому в серию он пошел уже под армейской названием ТПК - транспортер переднего края. Оснащен восьмидесятисильним четырехцилиндровым карбюраторным двигателем ТПК мог перевозить до семисотпьятдесяты килограммов груза, а потому получил неофициальное название "Волынь-три четверти". Конструкция была проста до примитивности - стальная рама и пластмассовый корпус, для предоставления плавучести был заполнен легкой пенистой массой. Широкие колеса имели низкое удельное давление на грунт и вес машины вместе с грузом выдерживали даже слабая полесская земля. Хотя основным назначением машины была транспортировка раненых на поле боя, но потом ее доработали, как носитель оружия - вроде американской концепции автомобилей WC [29] - ярким представителем которых был WC-51 "додж - три четверти". ТПК стали выпускать не только в варианте санитарно-транспортного автомобиля. Эта базовая модель дополнялась командно-штабной, разведывательной и, конечно, боевой - носитель разнообразного оружия, от крупнокалиберных пулеметов до противотанковых и автоматических зенитных пушек, - моделями. Правда, в отличие от ТПК, эти модификации потеряли способность плавать, кузова у них были простыми для технологичности - штампованные пластмассовые панели на грани примитивности, - зато увеличилась грузоподъемность.
Транспортер, деловито пофоркуючы мотором, пересек пограничную реку и скрылся в камышах небольшого потока на той стороне. Пора и нам, решил Губин, и дал знак рукой своим бойцам садиться в машину. Его ТПК, ощетинившись во все стороны стволами пулеметов и штурмовых карабинов, так же без спешки пересек реку, но обратил в сторону и углубился в притоков Припяти - небольшую речушку Словечно.
Конечно, среди бела дня, на виду у советских пограничников пересекать Припять было неслыханным нахальством, но Губин знал, что все пограничные силы "красных" сейчас стянуты в Мозырь для ликвидации диверсионных групп в городе. Здесь он почти ничем не рисковал, ну, разве что, неосторожно слепой случай сведет его с каким патрулем.
Но один случай уже произошел, когда его отряд подвергся противопартизанский подразделение при нападении на советский аэродром. И старший лейтенант здраво решил, что на этот раз случай отдыхать. Конечно, советские пограничники не были такими болваном, чтобы бросить охрану государственной границы судьбы даже в честь начала этого давно ожидаемого "освободительного похода" - "граница должна быть на замке!", - Только события на освобожденной "территории пошли совсем не так, как ожидалось , и все планы полетели кувырком. А в Губина было достаточно осведомителей на советской стороне Припяти, чтобы быть более-менее в курсе действий, а значит и намерений, своих противников с левого берега. Это благодаря им он быстро нашел место захоронения своих бойцов, которых коммунисты смогли убить в том рейде. И вот теперь они возвращались на родную землю.
Это правило войны - кто погибает, а кто остается жить. И так будет, пока будет тянуться эта война. Губин пытался успокоить себя такими мыслями, но покоя не было. И не будет до тех пор, - он это знал, - пока не примет богатые жатвы своей мести. "Сторицей за каждого заплатите!" - И это были не просто угрозы.
Сегодня он должен был устроить советским "освободителям" веселую жизнь на шоссе, которое шло почти параллельно Припяти по правому берегу от Мозыря до Чернобыля. Его мобильная группа имела задачу обстреливать на этой трассе советские транспортные колонны. Быстро перемещаясь на ТПК за густыми минными полями по лесным тропинкам - в лесах уже давно пешком никто не ходит, - группа будет работать в пластическом контакте с противником. Удар - уход, удар - уход. Для этого группа имела соответствующее оружие, чтобы с дальней дистанции поражать цели: две крупнокалиберные винтовки. Это оружие поражала даже защищенные броней цели - с километровой дистанции ССГ-13 [30] пробивала навылет бронеавтомобили РККА. Масса винтовки была относительно малой - десять с половиной килограммов и длина не превышала драгунский вариант мосинськои винтовки. Но основным в снайперской оружия является меткость и дальность прицельного выстрела, а тут ССГ-13 была вне конкуренции - на дистанции в тысячу метров десять выстрелов ложились в круг диаметром десять сантиметров. Для снайперского террора на транспортных магистралях лучшей оружия следует и желать.
Шоссе пересекли без приключений - секреты, которые прикрывали управляемые минные поля, предупредили, когда бетонка была свободной от колонны "красных". Минута - и низкая вьюнка машинка была на другой стороне ...
... Позицию группа заняла, когда стрельба на юге заканчивалась. Итак, ждать оставалось недолго - на место битвы непременно должно наведаться немалое начальство. Именно на него и ожидал Губин.
Вместе с наблюдателем он засел в ветвях широкополую дуба, который рос на высоком холме. Здесь давно был оборудован наблюдательный площадку. Поделив по-братски сектора, он с наблюдателем осматривал местность. Губин всматривался в полотно шоссе, ожидая появления легковушек в сопровождении бронеавтомобилей, как вдруг что-то царапнуло уголок глаза. Машинально он развернул стереотрубу и заметил группу, которая уже скрывалась в зарослях орешника. С полутора десятка в пятнистых масккостюмах. И были они с советским оружием ...
- Радист! Майора на связь. - Скомандовал старший лейтенант. - Немедленно!
... Группа Климова отошла от места боя километра три, после бессонной ночи - для многих это был первый бой с врагом, - люди двигались вяло, когда вышел на связь командир отряда самообороны.
- Товарищ сержант, - доложил радист, - "Ястреб-25" сообщает: в нашем направлении от объекта "102" движется разведгруппа противника численностью до двух десятков человек. "Двадцать пятый" предписывает эту группу уничтожить и, по возможности, захватить "языка".
Климов подал знак и группа остановилась. Прикинул по карте, как "красные" могут двигаться и где лучше будет эту группу перехватить. Интересно, к тому бункера они случайно вышли ли кто их привел? И как эти бравые ребята через минные поля прошли? Не с самолета же их сбросили, с парашютами, хмыкнул сержант о себе. Прав майор, "язык" нужен позарез.