К фронтиру, куда же еще. Подальше от звезд — новых, бывших, будущих и черных. Подальше от планет, подальше от людей и иже с ними… Карта зоны стремительно теряла возможные точки выхода из прыжка, я отметала их сотнями, за мной увязались перехватчики и даже один инквизитор, но меня это не гребло.
У меня голова болела.
Я пылала, тело готовилось исчезнуть, утонуть в изнанке космоса. Страшно. Как всегда страшно. На этом сгорали тысячи новичков, уходивших в прыжок.
Это ведь, чтоб ее, изнанка.
Я отстрелила мультипликаторы и прыгнула. Сейчас в изнанку ушли сотни три векторов, и у всех моя подпись:
Их градары меня теряют, градары сходят с ума от свистопляски мультипликаторов, борткомпьютеры греются, капитанов корежит мигрень, а я хохочу, уходя в изнанку этого великолепного, восхитительного, свободного космоса.
И они ничего этого не видят.
Глава вторая
Я ковырялась в схемах компьютера и жевала сухой кофесинт. Это так забавно — просто поставить градар на оповещение, грызть какую-то ерунду и болтать ногами, затыкивая тестером схемы.
— Три нановольта, Алекса.
— А здесь?
— Три четыреста двадцать три нановольта.
У Астрид тоже началась депрессия. Виртуальный интеллект оказался не готов к дезертирству, и теперь эта недо-личность с именем моей мамы пыталась оправиться от шока. Я всерьез подозревала, что логические схемы она пожгла себе сама: я так иногда себе лишний миллиметр ногтя отхватывала, когда жизнь не ладилась.
Я откусила от палочки еще коричневой горечи и вздохнула. Все это было не по-настоящему. Пустое заговаривание совести: думай о чем-то, Алекса, и не думай, что ты натворила.