Охватившее жену доверие, а может и безразличие, отбросило прочь все сковывающее ранее, открыв передо мной двери в чрезвычайно волнительный для нее мир.

Супруга рассказывала о тайных отношениях между родственниками, знакомыми, коллегами, делилась неизвестными мне подробностями о казалось бы далеких людях, не только из своего, но и моего окружения. Открывались весьма деликатные детали, часто порочные связи, странные обычаи. Люди в ее рассказах жили страстями. Практически все описанное было пропитано энергией плотского вожделения, что само по себе удивляло – жена всегда была равнодушна к подобному.

Настал момент, когда в центре откровений оказалась наша, семейная жизнь и здесь меня ожидало еще больше сюрпризов. О чем бы не заходила речь, будь то успехи в делах, бизнесе, благосклонном отношении видных людей. Во всем супруга многозначительно доносила собственное, ранее неизвестное мне участие.

Не веря, что окружающие люди могут настолько пропитаться лукавством, я добродушно и больше в шутку интересовался ролью самой жены в подобных отношениях. Реакция на подозрения была обескураживающей. Словно насмехаясь, супруга то резко все отрицала, то спустя мгновение вновь вдохновенно делилась, что лишь чудаки могут лишать себя волнительных интрижек, иногда просто приятных, а иногда еще и полезных, и вполне себе нормальных для здоровых мужчин и женщин.

В конце концов, перестав допытываться, я просто слушал давая человеку возможность сделать то, что по какой-то причине не было сделано в самом начале наших отношений. Я сполна получал упущенное. Проявилось давно сформированное мировоззрение: где над доверчивыми господствуют хитрые, где успешность человека измеряется его власто и корыстолюбием, где заботливые родители, примером своим, учат чад своих без колебаний топтать слабого.

Ночь та закончилась, закончилась и прежняя жизнь. Какое-то время, словно по инерции, мы еще были вместе, надеясь что семья сохранится. Иногда молчали избегая друг друга, иногда жутко ссорились. Одно дело предвкушение страданий, совсем другое – страдания наяву. О, как же горьки слезы обид, о сколько их было пролито!

Спустя время, вспоминая минувшие события я содрогаюсь, недоумевая – зачем люди терзают друг друга, зачем сам столь неистово мучил и мучился?

Улеглось волнение, боль терпимей стала. Узнав человека с которым долгие годы прожил вместе, к недоумению многих, испытываю уважение: за настойчивость, с которой супруга поддерживала вселенную иллюзий – лишь для меня одного; за все же проявленную честность; за выбор, что хоть и отсрочено был дан; за сильнейшие чувства мужчины к женщине, что довелось испытать; за множество светлых и добрых моментов, что конечно же были в нашей жизни. Более того, я люблю эту женщину, некогда приходившуюся мне женой, люблю той самой – истинной любовью разума.

Бесценно все, что нас связывало, к примеру – слова, однажды брошенные ею в пылу ссоры: «Ну узнал какая я. Зачем запрещаешь лгать? Почему пытаешься изменить? Смирись или уходи – изменись сам!»

***

Соседи историями своими сделали меня мудрее. Подолгу общаясь, чутко внимая рассказчикам, словно сам испытывал ими пережитое – радовался, страдал, трепетал предвкушением. В неспешных беседах, доносили они всю полноту чувств своих. Тонким животрепещущим моментам хорошо внималось из первых уст и не важно что острота кем-то пережитого безжалостно вонзалась в собственную душу.

Стараясь сохранить способность к сопереживанию, не мог допустить притупления – брал паузы. Не отличающийся быстротой мышления, часто впадал в задумчивость, осмысляя услышанное, все повторяя и повторяя впечатлившее. Желание узнавать новое возникало не сразу, спустя дни, а то и месяцы, но до сих пор не пресытился продолжая знакомиться с судьбами, внимая им словно открытым книгам.

Каждый сможет найти близкое сердцу общение – мир полон примечательных людей. Я же напоследок упомяну о женщине, общение с которой продолжилось в русле дружбы.

Она рано познала противоположный пол. Первую любовь испытала с удивительной для юных лет силой. Началось все с мужчины, что был много старше и легко проник в юное сердце – с искренностью смотря в глаза, шепча простые слова о красоте и доброте.

Любовь – разочарование. Вновь любовь и вновь досада разлуки. Тем не менее еще одно искреннее, полное преданности чувство, а в итоге уже презрение, ко всем мужчинам. За ее плечами вереница кратковременных романов с надеждой что именно в этот раз все будет серьезно и навсегда. В результате одна, с тремя детьми, от разных отцов и непониманием как жить дальше.

Неудачи в личной жизни словно рупором усиливались ненавистной городской средой, пока что далекой от мечтаний градостроителей-идеалистов. Изо дня в день она сталкивалась с ее противоестественностью, отводя детей в садик и школу, все по пыльным безликим ущельям улиц. Окидывая взглядом свою квартирку, на бесчисленном этаже, она ясно осознавала жадность строителей, их надежду на авось. Нескончаемый поток машин внизу рождал шум и пыль.

Она не страдала фобией, но брезговала ходить по общему подъезду, чувствовать запах немытых тел, прикасаться к ручкам дверей, на которых наверняка размазаны нечистоты. В узких лифтах она задыхалась смесью чужого дыхания. Сами горожане, словно продолжение тяжелой угловатости, давили на нее, заставляя мечтать о собственном доме, о близкой устланной зеленью земле, свободной от каменных оков. Даже в прилизанных парках нельзя было укрыться от города, от пьяного веселья его жителей, от не проходящей вины перед собственными детьми. Что будет, когда подрастут? Как станет смотреть в глаза? Наверняка привыкнут, как норму воспримут условия в которых выросли, не подозревая что окружающие человеческие творения часто олицетворяют корысть, а значит никогда не сравнятся с щедрой красотой природы.

Легко представить радость женщины, когда в Обществе оказалась в собственном доме. Долго поверить не могла. Все стука в дверь ожидала. На детей по привычке покрикивала если баловаться начинали, боялась что топотом соседей побеспокоят. Сама прислушивалась, когда над головами кутеж начнется. Потом с облегчением вспоминала – никого внизу нет и вверху тоже. Посмеивалась над страхами столь привычными городскому жителю – вокруг была тишина.

Одно только существо своей необычность нарушало спокойствие – уже известный вам Неваляшка. С улыбкой женщина вспоминала, как забавляя детей он ловко меж ними катался и песенки распевал, как все со смеху покатывались, когда хозяина из себя строил, забавно покрикивая на роботов-уборщиков, поторапливая и называя бездельниками. Забавный шар оказался отличной нянькой и учителем, усердно делал с детьми задания, показывал занимательные уроки.

В восторге время пролетело. Дети в учебе подтянулись, за что Неваляшка горд был. К новой работе, под самыми окнами, привыкла. Казалось, сбылась мечта сокровенная. Но не зря говорят, – и рай наскучить может. Не смогла столь долгожданную тишину полюбить, сама не понимая почему – тосковать стала. Глядя на нее – дети погрустнели. Соседи из ближайших нелюдимые оказались. Центра в их поселке тогда еще не было. Корила себя – заразил-таки город суматохой своей, прикипела к шуму да толкотне. Из-за тоски, однажды села и разревелась. Неваляшка рядом оказался, успокаивать начал, что случилось стал спрашивать. Она ему открылась, дурой неразумной себя назвала. Все пройдет – уверяла. Ни за что назад не вернется, в этом была уверена.