По старой привычке Дориан подошел к витражам и опустился на лавку. После переезда на Вайлдхант у него уже не было возможности бывать здесь так же часто, как всегда.

Он знал эти витражи лучше, чем семейные портреты. Знал до последней черточки и стеклышка. Дориан видел в них настоящих легендарных героев – грозного Абатиса с длинными светлыми волосами и аккуратной бородой, похожего на короля Артура, его жену – темноволосую красавицу Монтеру, и других сильных мужчин и женщин, обретших истинное величие. Каждый раз он задавался вопросом: как же так получилось и что им пришлось сделать для этого? Он понимал, что в его время ничего подобного повториться уже не сможет.

Однако даже все Тринадцать Первых не смогли бы сейчас унять тревогу, терзавшую его мысли. Особенно после того, что произошло на утреннем собрании Верховного Ковена. И после того, что случилось вчера.

Дориан не мог определиться, о чем, точнее, о ком ему стоило волноваться сильнее.

Когда прошлым вечером он вернулся домой, Деметра вела себя слишком отстраненно, как будто тот недуг, что донимал ее в последние месяцы, только усиливался. В такие моменты она отключалась от внешнего мира, а взгляд ее затуманивался. Возможно, она не замечала этого сама, но Дориан все видел. И написал письмо мистеру Флемингу сразу же после пробуждения.

А теперь еще это заявление Вильгельмины и отчет, сделанный учеными Альберта Бланшара… Усиливающаяся сейсмическая активность и высокая вероятность нового землетрясения в ближайшие дни. Настоятельная просьба не беспокоить жителей архипелага. Надежда на то, что опасения окажутся ложными, а приборы – неисправными. Какова вероятность?..

Вильгельмина Спирита скрывала что-то даже от самого Ковена, и Дориан никак не мог докопаться до истины, сколько бы ни общался с другими правителями и чиновниками Канцелярии. Только поэтому, зайдя в тупик, он решил сыграть по ее правилам и встретиться с Артуром Эмброузом.

– Старший жрец Первых готов принять вас, лорд Далгарт, – сказал ему подошедший мужчина в синей мантии.

Кивнув, Дориан поднялся и проследовал за жрецом в помещение, располагавшееся за алтарем.

Комната служителей – а это была именно она – оказалась на удивление небольшой и невысокой, если сравнивать с общими масштабами собора. Главным и единственным предметом мебели здесь был октогональный каменный стол с некими выгравированными символами. В центре его имелось небольшое круглое углубление с желобками, а рядом лежал кинжал-аутэм и стояла золотая чаша.

В комнате его ждал мужчина, внешне ничем не отличавшийся от других жрецов, – средних лет, темноволосый, с опрятной короткой бородой, в традиционной синей мантии. Сопровождающий Дориана поклонился и оставил их одних.

– Мне передавали, будто ты хочешь говорить со мной, Дориан Далгарт, – сказал мужчина, спокойно глядя на него.

– Вы Артур Эмброуз? – не сумев избежать напряжения в голосе, спросил Дориан, не двигаясь с места.

– Прискорбно… Известно мне имя юноши, что бывает у витражей столь часто, а ему мое – нет, – все так же спокойно покачал головой мужчина. – Но такова была воля богов, ибо они желали, и мы молчали. Они пожелали вновь, и мы обрели дар речи. Я Артур Эмброуз, если будет так угодно. Чем могу помочь тебе?

– Не знаю, как насчет богов, а Вильгельмина Спирита желает видеть вас членом Верховного Ковена, – проговорил Дориан. Манера речи собеседника моментально начала его раздражать.

– Вильгельмина Спирита стала причиной того, что мы обрели голос, и я не имею воли отказать ей, – ответил Артур. – Увы, но смысла в этом не больше, чем всегда.

– А если выражаться чуть более ясно? – попробовал навести его на мысль Дориан, вздыхая про себя.

– Боги говорят с нами, Дориан Далгарт, – протянул жрец, а затем повторил свои слова с особым выражением, как будто бы оно все объясняло: – Они говорят с нами.

– И что же они говорят? – уточнил Дориан уже безо всякого интереса. Он начал догадываться, почему эту миссию поручили именно ему. Потому что никто больше не захотел связываться с полоумным.

– Подойди, – сказал жрец и указал ладонью на каменный стол.