Это потом Фекла поняла, что все они знали. О побегах ее в ночи, о терзаниях, а может, и мечтах. Знали, посмеивались, закрывали глаза: мол, пускай позабавится девка, недолог век ее забавам. Время выходило этой ночью. Фекла выскочила во двор, вдохнула прелый запах пришедшей осени. Хлев темнел в стороне. Ей отчаянно хотелось броситься туда, не теряя ни секунды. Но другая ее часть, смирившаяся со скорой разлукой, медлила, растягивая предвкушение последней встречи, как последний глоток терпкого меда.
— Не ходи. — Глухой голос Демы она услышала раньше, чем разглядела во мраке брата. — Не нужно сегодня, останься дома.
Сил прикидываться глупой курицей не осталось. Фекла вцепилась в резные перила, чтобы обмякшие вмиг ноги не подвели ее, и покачала головой.
— Я совета у тебя не просила.
— А я и не советую. — Демьян шагнул к ней — горячий, живой, родной до боли. — Это я так прошу. Не ходи к нему сегодня…
И Фекла тут же сникла, замерла в одном шаге до объятия.
— Так последняя же… Ночь. Завтра Батюшка…
Демьян смотрел на нее черными глазами. То ли злился, то ли печалился. То ли сочувствовал. Тошнота поднялась к горлу, Фекла обхватила шею, сглотнула горечь.
— Что? — прохрипела она. — Говори.
— Не завтра, — коротко бросил Дема. — Он уже вернулся. Хозяин наш.
Крыльцо опасно закачалось под ногами. Фекла почти не слышала брата, так оглушительно стучала в ушах кровь, но слова легко читались по губам.
— Пришел и тут же увел чужака в лес. Сразу, как стемнело.
— Почему? — не спросила, подумала Фекла, но брат разобрал.
— Ведьма старая тебя в хлеву видела… и вчера видела, и неделю назад. — Опустил на плечо тяжелую ладонь. — Она все здесь видит, все знает… и Батюшке рассказала, как только он вернулся. Я сам не слышал, Стешка из окна их разглядела, Поляше рассказала, та у тетки Глаши дозналась…
Он все бормотал и бормотал, но Фекла больше не слушала — она судорожно собирала мысли в одну песчаную кучу, готовую засыпать ее саму, только дернись неловко. Батюшка увел Петю на закате. Пока она оплакивала свою несчастливую судьбу, как последняя тетеря, они уже шли прочь. Оглядывался Петя напоследок, искал ее в слепых провалах окон?
Зубы впились в губу, кровь потекла по подбородку. Фекла смахнула ее ладонью, вскинула глаза на брата. Тот смотрел с жалостью, но не тревожась: уверен был, что эту беду Фекла выплачет и забудет. А сам уже нетерпеливо топтался на крыльце: скорей бы утешить дуру да уйти в дом. Туда, где ждет его другая. Нужная, желанная, ставшая роднее родной. Фекла отступила, смахнула с плеча ладонь брата, сощурилась зло.
— И ты все знал? Про Аксинью, про Батюшку? Знал ведь?
В ответ только ветер прошелестел листвой по пустому двору.
— Пока за столом сидели, пока тетку свою тискал, знал?
— Может, и знал, — нехотя проговорил Дема. — Да что с того? Сколько их было, Фекла? Безумцев, беглецов. Сегодня этот, завтра тот. Чего ты привязалась-то? Чего взъелась?