Да и боеголовка не всегда срабатывала в положенной точке. А некоторые боеприпасы вообще представляли собой не кумулятивный снаряд, а обычный фугасно-осколочный, рассчитанный на поражение живой силы. По сути, та же противотанковая граната, которую при помощи простейшего порохового заряда выбрасывали из трубы. Правда, потом немцы научились бросать гранаты на сто и более метров. Но для этого приходилось задирать оружие и стрелять по миномётному, не столько в цель, сколько в направлении цели. Да и уродливый снаряд в большинстве случае летел не туда, куда надо. Тупая и непропорционально большая голова боеприпаса двигалась с небольшой скоростью. Да и та быстро падала из-за сопротивления воздуха. О стабилизации линии приходилось лишь мечтать. Поэтому солдатам рекомендовали стрелять с тридцати-сорока метров из-за укрытия, практически в упор. В реальности фаустник был настоящим смертником. Одноразовым, как и его чудо-оружие. Выстрел сразу же выдавал позицию. В полевых условиях боя результаты применения были, можно сказать нулевые.

Не случайно же «фауст-патроны» смогли проявить себя, в основном, при штурме городов. Когда действительно можно было подобраться к цели чуть ли не на пистолетный выстрел. Но ведь и матушка-пехота, вооруженная автоматическим оружием не дремала и не давала времени прицелиться. Но, тем не менее, это было дешёвое и грозное оружие. Пусть даже из десяти выстрелов в бронетехнику попадала одна граната, это уже был успех. Поэтому не прекращались попытки улучшить показатели подобной системы. Здесь наилучшие результаты показали настоящие безоткатные пушки и американские гранатомёты «базуки». Если уж говорить о гранатомётах как действительно действенном оружии, то точкой отсчёта надо считать пятидесятые годы прошлого века. Именно тогда специалисты более или менее разобрались в тонкостях фокусировки направленного взрыва и отработали пороховые двигатели для снаряда. Но даже сегодня теоретическая дальность стрельбы реактивной кумулятивной гранатой, в лучшем случае, не превышает пятисот метров. А практическая – триста с небольшим метров. Но попасть в цель надо ещё суметь.

Реальная же дальность намного меньше. За все годы Отечественной войны на долю снарядов с кумулятивной боевой частью зафиксированных поражений техники приходится мизер. Сюда надо включать весьма удачные кумулятивные бомбы, широко применяющиеся Красной Армией во второй половине войны, да и дебильные немецкие магнитные противотанковые мины. А их, по замыслу разработчиков, храбрые немецкие зольдатен должны прилеплять во время массированных атак к уязвимым частям бронемашины, лучше всего к днищу. Ага, так и позволили им беспрепятственно лихо ползать по полю под огнём и лепить тяжеленные дуры к нашим танкам. Лучше бы конечно их использовать для диверсий. Но и здесь они не совсем подходили. Громоздкие, тяжёлые, неудобные, без часового механизма. Для диверсий у немцев были весьма удачные «липучки», удобные и компактные. Также англичане в большом количестве сбрасывали «магнитки» французам.

Надо признать, мины были неплохими. Но, вот исполнители из галлов оказались никудышными. Диверсий с этим прекрасным оружием зафиксировано на удивление мало. Не будет преувеличением сказать, что немцы чуть ли не до конца войны находились во Франции по сравнению с другими оккупированными территориями в тепличных условиях. По крайней мере, земля у захватчиков под ногами не горела. Массовой партизанской войны не было. А по-настоящему болезненные для фашистов операции проводили группы, которые в основном состояли из бывших военнопленных Красной Армии. Именно они составляли солидную долю всего французского сопротивления. Это суровая реальность. Да и самоназвание партизан «маки», красноречиво говорит о красном цвете.

Лишь к сорок четвертому году, к самому концу войны, неугомонный генерал Де Голль всё-таки растормошил «горячих» сограждан и пинками заставил стрелять в направлении бошей, которые, боясь оказаться в кольце, сами уходили из мест дислокации. Верх цинизма, что западные союзники включили Францию в число стран-победительниц фашистской Германии. Это был больше политический шаг: нарастить количественный состав западных союзников, чтобы любой ценой вырвать лавры победителя из рук Советского Союза. Самое поразительное, что на стороне вермахта французов воевало больше, чем в антигитлеровской коалиции. Даже после войны, как бы ни старались, французские кинематографисты и писатели не создали эпических полотен о «героической борьбе» трудового народа с оккупантами. Получилось лишь несколько комедийных фильмов с хохмочками и ужимками, да полумистические, высосанные из одного места истории, связанные с казематами оборонительной линии Мажино.

Правда, был ещё один фильм с претензией на драму – «Старое ружье», где тучноватый врач-очкарик перебил подразделение матёрых вояк-эсесовцев, словно тараканов разношенной тапкой. Показывать и гордиться галлам нечем. Даже в первую мировую войну они смогли устоять лишь благодаря героической помощи русской армии, когда корпус Самсонова оттянул на себя весьма значительные силы немцев. Чего и говорить, в Крымскую капанию французская, английская, турецкая армии, имея подавляющее техническое превосходство, с огромным трудом смогли захватить Севастополь. После длительной осады. А поразительная победа прусской армии в 1870 году тоже говорит о многом. Увы, бесконечные сексуальные подвиги на постельном фронте, прирожденная склонность к шуткам, подколкам и юмору перестают играть роль на поле боя, когда за дело берётся серьёзный противник. Типа «сумрачного немецкого гения» или русского удальца. Здесь ответ легко находится в национальных символах. Галльский петух, забияка, задира, неугомонный топтун в своём курятнике, ни в какое сравнение не идёт с немецким матерым волком, который без страха грызет английского льва. А русский великан-медведь легко отвешивает и тем, и другим.

Меня поражает в мировой истории другое. Каким образом на реальном фоне перманентных поражений удаётся поддерживать имидж мощной европейской державы? Сказки о бесстрашных друзьях-мушкетерах заслонили образ настоящего солдата. Одно дело гонять по пустыне дикие кочевые арабские племена, а другое – настоящий бой с достойным противником. Единственный по-настоящему героический поступок, точнее подвиг, совершила молодая девчонка Жанна д"Арк. Но затем она была фактически предана и продана – своими же! – врагам-англичанам на мучительную казнь.

«Даже у них без нас, девчонок не обошлось, – прервала мои размышления Лёлька, – в данном вопросе я с тобой соглашаюсь полностью. Настоящая история совсем не такая, как показывают её нам. Признаться, я раньше на это внимания не обращала. Действительно, чтобы держать людей под контролем, лучше всего и эффективнее это делать через историю. Создавая нужный фон прошлого, легко управлять настоящим, которое, в свою очередь, воздействует на будущее. И лучшей технологии управления сознанием, чем религия, человечество пока ничего не придумало. Люди могут стойко переносить жажду, голод, временные неудобства. Но если бросить клич, что кто-то покушается на самое святое, на веру предков, то поднимаются практически все. Лично для меня дико, когда у вас в будущем неисчислимые толпы мусульман готовы порвать любого, кто посмеет посягнуть на имя пророка. Согласись, что такую экзальтированную массу людей очень легко натравить на воображаемого врага. А это политика. Если смотреть правде в глаза, то религия и есть продолжение политики.»

Два дня отпуска пролетели мгновенно. Я понимал, что для Лёльки это настоящий праздник. Поэтому насколько мог, давал ей возможность пообщаться с мамой и братишками Ваней и Лёшкой. Постепенно к ней возвращалась способность управлять своим телом. Она уже могла часа три контролировать себя. Мне же оставалось лишь тихонечко сидеть непонятно где и наблюдать со стороны. Теперь я понимаю Лёльку. Какое это невыносимое наказание, не иметь возможности двигаться. И моё уважение к ней только возрастало. Действительно, она неординарный человек. В воскресенье мы поехали в свою школу. На носу были выпускные экзамены, и теперь все наши совместные усилия были направлены на защиту диплома с отличием.

Хотя у меня был опыт, но, признаться, я волновался. У нас всё равно было огромное преимущество по сравнению с другими сокурсниками. Каждый из них варился с собственном соку, а мы вдвоём – сила. А потом на торжественном построении вручили, если так можно выразиться, новенькие петлицы лейтенантов. Признаться, мне хотелось погоны. Всё-таки с ними лучше. Что ж, подождём три года, когда верховный главнокомандующий подпишет приказ о введении их в войсках. Понятно, что посторонних никого не было. Всё же мы – закрытая школа. Лишь из наркомата с поздравлениями выступило несколько человек. А всё равно обстановка была торжественной. Мы же первый выпуск! А первым быть всегда почетно, особенно при первой брачной ночи.

Даже я испытывал лёгкую грусть, хотя и проучился всего ничего, а вот Лёлька у меня расчувствовалась. Я не переставал удивляться, как это у неё все переплетено: проницательный ум, беспощадная порой ирония и повышенная чувствительность. А всё же мне повезло с ней! Я, признаться, удачно залетел. А ведь мог нарваться на полную дуру. Не жизнь бы была, а полная маета.

«Повезло ему, – пробурчала Лёлька, – залётный ты наш. Жалко, что тебе полная дурёха не досталась, да ещё преклонного возраста с явными признаками старческого слабоумия.»

– Ужас! Как же ты тогда без меня была бы?

«Не то слово…»

А потом для нас устроили небольшой праздничный обед. Честно говоря, нашу столовую превратили в уютный ресторан. А для нас, теперь уже командиров, на столы поставили несколько бутылок лёгкого вина, чуть покрепче лимонада. Для свежеприготовленных лейтенантов с прекрасным аппетитом, отменным здоровьем и теоретической подготовкой на тему, как споить собеседника, а самому остаться трезвым, это прошло незаметно. Хотя гордости за выпуск прибавило. Если на столе вино, значит, уважают и ценят. В общей сложности каждому из нас досталось по бокалу с четвертью эрзац-алкоголя. Дали понять, что вино и звание командира НКВД между собой полные антагонисты. Ну-ну, до чего же наивны большие начальники. Они не видели, как в моём времени отмечают события выпускники средней школы. А про прочих я уж промолчу. Лёлька грустила, да и я за эти неполные два месяца уже привык к своим новым товарищам. Курс у нас был не очень большим, успел познакомиться со всеми. Прекрасные парни и девчонки. Даже сердце сжималось от мысли, что через месяц с небольшим многим из нас придётся на практике показывать свои знания и умения. И кто из нас доживет до Победы? И что я могу сделать ещё полезного за это время?

Наши усилия по внедрению нового оружия не пропали даром. Мне, то есть лейтенанту Ольге Воронцовой предложили должность в отделе по разработке новых систем вооружений НКВД, но мы единогласно приняли решение служить на западном участке. Принцесса, Бабахыч и начшколы такой выбор одобрили. Годик-другой потянуть солдатскую лямку даже полезно, а уж потом перевод в отдел обеспечен, даже несмотря на наши возражения. Правда, предупредили: если у нас родятся новые идеи, тут же напрямую обращаться к капитану, теперь уже майору Нефедьеву. Его сразу же после нашего выпуска перевели в этот отдел, где он развернулся на полную катушку. Перед этим мы успели передать ему примитивную схему противотанкового гранатомёта в двух вариантах – многоразовом и одноразовому. Бабахыч тут же вспомнил, что не так давно на вооружение поступали динамореактивные пушки Курчевского, но вскоре их всё же сняли и спрятали на склады. Практически, те же самые гранатомёты.

Если к ним разработать кумулятивный снаряд, то получится весьма грозное оружие для пехоты. Характеристики по точности и дальности выше, чем у американской «базуки» М1 разработки 1942 года и пресловутого панцер-фауста. Правда, это плечевая пушка была сложнее и дороже в производстве, чем привычный в моём времени гранатомёт. На первых порах можно выпускать и её: схема и технология отработана, чтобы на первое время поставить в войска. А дальше спокойно отрабатывать схему классического гранатомёта, который в дальнейшем сменит более дорогое изделие системы Курчевского. Бабахыч в свою очередь порадовал новостями. Первые ручные кумулятивные гранаты со стабилизирующей лентой-парашютом проходят испытания. Сразу выявились слабые места. Проблемы с взрывателем. Очень сложно подобрать момент срабатывания, да и формирование направленного взрыва – дело далеко не простое. Ну это мы прекрасно знаем. С подобными проблемами чуть позже столкнутся американцы и немцы.

А мы их здесь и опередим, причём, значительно. Бабахыч рассказал, что весьма умные люди из серьёзной конторы рассчитали оптимальный угол воронки, и через несколько дней усовершенствованный вариант пройдёт очередное испытание. Я так полагаю, эти умные люди находятся в какой нибудь «шарашке». Может кому-то это покажется необычным, но с высоты нашего времени я бы ещё в 1940 году многих конструкторов и учёных загнал в подобные заведения лишь с одной целью – как можно быстрее подготовиться к войне. Чем быстрее мы развернёмся, тем меньше будет жертв как среди солдат, так и мирных жителей. А мы здесь проигрывали немцам катастрофически. Скажем прямо.

В верхних эшелонах власти прекрасно понимали, какие испытания выпадут стране в самое ближайшее время. Поэтому хватались за любую возможность подготовиться к беде. Даже предложения, по сути дела, соплюхи из школы ОСНАЗа тут же были взяты на заметку и за считанные недели воплощены в жизнь. Такая оперативность меня, честно говоря, поражала. Понятно, что по качеству отделки, внешнему виду мы уступали на этом этапе всем ведущим индустриальным странам. Ещё двенадцать лет назад Россия была типичной аграрной страной, где до революции восемьдесят процентов населения оставались практически неграмотными. Даже на самом современном станке малоквалифицированный рабочий будет гнать один брак.

Мало построить заводы, фабрики, МТС, оснастить их станками и прочим оборудованием. К ним нужны ещё электростанции, нефтехимия, дороги, линии электропередач, подстанции, ВУЗы, техникумы, школы. А чтобы подготовить грамотного инженера вместе с учёбой надо затратить не менее десяти лет. Токарь средней квалификации получается на шестой-седьмой год постоянной работы по специальности. Здесь можно легко подсчитать, самый массовый приём в вузы и техникумы начался в 1934-1935 годах. Именно в эти годы скачкообразно увеличилось количество высших и средне-технических учебных заведений. И только в прошлом, в 1940, и в этом году дипломированные специалисты массового выпуска начнут приходить на производство. С началом войны многих из них призовут на фронт, и опять на долгие годы провал в грамотных кадрах на производстве. Так же и в военных училищах. Первая волна командиров пойдёт в войска в этом году, а ещё большая часть в будущем 1942 году.