– Ты что имеешь в виду, Волк?
В сарай вошел Проша, и оборотень повернулся к нему.
– Где шлялся? – спросил он.
– Купался я, – ответил богатырь. – Надо блюсти чистоту и духовную, и телесную. В здоровом теле – здоровый дух.
– А то, что Кикимора возле пруда живет, так то совпадение, да? – уточнил Волк, неприязненно рассматривая мужчину.
– Где она живет, мне неведомо, – степенно ответил молодец. – А теперь спать пора, чтобы сил набраться.
Он забрал себе дырявое одеяло Волка и, улегшись с другого края сеновала, тут же уснул.
– Да уймись ты, Серый, вон, у него кудри влажные, – прошептала Лада. – Помыться решил, ну и правильно. Ты что там говорил про Ивана?
– Ой не верю я ему, – не обратил внимания на Ладин вопрос Волк. – Не может человек быть таким простым и бесхитростным.
– По себе не суди, – сказала девушка. Она хотела снова переспросить оборотня, но тот кувыркнулся, превратился в волка и улегся между ней и Прошей. Лада вздохнула, повернулась к нему спиной, и положила ладонь под голову. Волку жаль вести ее к Ивану. Он не хочет, чтобы она целовала царевича. Почему? Ревнует? Лада улыбнулась. Внезапное открытие, что оборотень неровно к ней дышит, хоть и скрывает это, оказалось приятным. Конечно, он не ее типаж – вредный, оборванный и вообще – волк. Надо будет как-то мягко ему объяснить, потом. Лада закрыла глаза и провалилась в сон.
Лада проснулась на рассвете и со стоном скатилась с сеновала. Все тело кололо и чесалось. Девушка провела пальцами по спутанным прядям, потрясла головой. Пыль закружилась в столбе солнечного света, пробивающегося через дыру в крыше.
Лада покосилась на своих спутников: Проша мирно сопел, обняв правой рукой Волка, а тот едва заметно дергал лапами, наверное, снилось что-то. Девушка вышла во двор, заглянула в колодец и, скрипя воротом, вытащила ведро. Она поставила его на землю, потрогала кончиками пальцев воду – ледяная. Беляш вскочил на ноги, мотнул головой, грива засияла на солнце, как свежевыпавший снег. Конь подошел к Ладе, потерся носом о плечо и опустил голову к ведру. А девушка, подумав, направилась за калитку. Ей нестерпимо захотелось помыться. В пруду вода уж точно теплее, чем колодезная.
Лада пошла по единственной дороге, пересекающей Болотошки. Деревня только начинала просыпаться: полосатая кошка сидела у забора, делая вид, что ее совсем не интересуют воробьи, купающиеся в пыли, где-то звякнули ведра, скрипнула калитка, громкое пение петуха прорезало утро. Девушка подошла к последнему дому и увидела за ним блеск воды. Она обошла двор вдоль забора, спустилась к берегу, оглядевшись, разделась и окунулась в воду, вздыхая от наслаждения. Вода была прозрачная, чистая, Лада видела кончики пальцев на ногах, мелкие камешки на дне. Она поплыла к другому берегу, развернулась обратно и увидела возле своих вещей высокую женщину. Та будто ждала ее, нетерпеливо притоптывая ногой. Лада нахмурилась, подплыла ближе, с интересом наблюдая, как на лице женщины меняется гамма чувств – раздражение, удивление, понимание, а потом – злость?
Лада коснулась дна ногой, остановилась, чувствуя себя неловко. Выходить на берег голышом перед незнакомкой ей не хотелось.
– Доброе утро! – сказала она, рассматривая женщину. Высокая, статная, роскошные волосы необычного цвета – красные, как ягодный сок – распущены и укрывают спину до пояса. Глаза темно-зеленые, как еловая хвоя, губы сочные. Красавица! Вот только кожа отливает зеленью, но тролля это, по-видимому, мало волнует. – А вы, наверное, кикимора.
Женщина молча кивнула, продолжая рассматривать Ладу.
– Я тебя другой представляла, – наконец, выдавила кикимора. И Лада поежилась от изучающего взгляда. Она пожалела, что вода в пруду такая прозрачная, сейчас ей хотелось укрыться от внимательных зеленых глаз. А потом вдруг вспомнила длинный алый волос, что сняла с пиджака мужа перед тем, как подать на развод. Она нарочно распрямила плечи, подошла ближе к берегу, провела рукой, поднимая волны.
– Вода замечательная! – сказала она.
– Я знаю. Я здесь затем и живу, в Болотошках. Присматриваю за прудом, за болотами, – Кикимора еще больше нахмурилась, спустилась к воде, не обращая внимания на сарафан, который тут же промок. – Я вроде оберега деревни. Слежу, чтоб никто в трясину не влез, не заблудился. Тут места коварные, если не знать, но зато и ягод таких, как в Болотошках, не сыщешь. Клюква крупная как виноград, бруснику можно жменями собирать. А мне за это почет и уважение. И удобства всякие – дом вот люди мне построили, огородик есть.
Она вошла в воду по колено.