— Я так рад, так рад, — более насыщенно произнес Яробор Живко чувствуя легкую зябь пробежавшую по плоти, от теплых касаний губ апсарасы. — Знала бы ты Толиттама, как рад. У меня будет сын… мальчик… хочу сына.
— Поколь не ведомо кто родится, господин, сын или дочь, — благодушно отозвалась апсараса, и мгновенно подавшись вперед, облобызала грань его округлого подбородка так, что юноша ощутил мощное желание близости. — Но разве плохо, если родится девочка, похожая на вашу супругу.
— Хочу сына, — продышал несколько низко рао и поднял голову, чтобы стать ближе к апсарасе и тем самым почувствовать сладость ее мягких губ, каковые неможно было сравнить ни с губами Арваши, ни с Минаки, ни даже с Айсулу. Вкус первой женщины, нежность и любовь к которой Яробор Живко все время нес в себе, тем самым выделяя ее не только из апсарас, но и из людей.
Толиттама тотчас подалась вверх, и единожды придержав голову юноши рукой, с нежность воззрилась на него своими черными очами и ласково улыбнулась.
— Толиттама, а почему ты не зачала от меня до сих пор? — озвучил свои тревоги мальчик, ибо дотоль не спрашивал, страшась, что не способен иметь продолжения рода.
— Потому как я не человек, — пояснила апсараса и кончиком пальчика провела по выпуклой спинке носа юноши. — Я иное создание. Я не человек, апсараса, и не могу иметь продолжение от генетически чуждого творения. Да и потом мы поколь не размножаемся. Господь Темряй не прописал нам этого в кодировке, поелику не решил, как сие будет происходить. Мы являемся первыми его созданиями… Мы первые из апсарас. Он сотворил нас десятерых и покуда не решил, для чего мы созданы и каковыми будут наши функции, как будем размножаться. Словом мы только пробный вариант. Однако если мы выполним возложенные на нас рани Темной Кали-Даругой обязанности и получим ее одобрение, Господь Темряй допишет наше генетическое содержание и апсарасы появятся как вид.
— Да и потом, я не сын Верховного нефритового правителя, — молвил Яробор Живко, обращаясь к Гансухэ-агы и тем самым поощряя переводить его речь аримийцу. — И тот Бог, что сотворил каменных воинов, днесь оберегающих мое воинство, величается Бог Велет. Он творец каменной, земной тверди и сын Бога Асила, которого лесики и влекосилы величают Волопас.
— Асила…Волопаса, — одновременно дыхнули Волег Колояр и Бойдан Варяжко и удивленно переглянулись. — Бога вещественного богатства, хранителя и защитника всего живого, — добавил уже лишь осударь. — Раздающий из Рога Изобилия материальные блага.
— Ну, это не совсем так. Асил не творец вещественного благополучия, а создатель растительного мира, — поправил влекосиловские учения юноша, сказывая это тоном знатока и тем, вызывая, особое внимание. — Того самого разнообразия растений которые мы зрим вкруг себя. И тогда символичен и сам Рог Изобилия Бога Асила который изливает на нас то, благодаря чему существуем на планете не только мы, но и иные живые существа.
Покуда Яробор Живко и Волег Колояр перебрасывались молвью, полководец аримийцев молчал, чудно так вспучивая вверх свои тонкие покатые брови и изредка подергивая зримо проступающими на скулах желваками, не смея перебить толкование. Ноне рао обряженный в долгое, серебристое сакхи с рукавами, в котором и был принесен Мором с маковки, да теплой на меху без рукавов душегрейки накинутой сверху, в своем венце смотрелся как-то вельми внушительно. И это несмотря на то, что восседал в достаточно простом по виду навесе, устланном теплыми одеялами и подушками. Его, после выхода из кувшинки удлинившиеся волосы (которые, очевидно, были отращены по просьбе или настоянию Кали-Даруга) мягкими волнами лежали теперь на плечах. В несколько рядов огибая шею, висели золотисто-зеленые бусы из хризолита, самоцветного камня который также называли «золотой камень», «вечерний изумруд» и даже перидот, оливин. Точно из того же хризолита были и браслеты на руках мальчика, подаренные ему Мором. Желание Господа как-то одарить дорогого ему Яробора Живко и отвлечь от предстоящей разлуки. Не менее, ядрено блистал сапфир в серебряном колечке в левой бровке, этим сиянием словно оттеняя и саму смуглую кожу на лбу да перемигиваясь с движением бликов в венце.
— Полководец Ксиу Бянь, — продолжил немного погодя переводить Гансухэ-агы речь аримийца. — Жаждал все эти дни не только прикоснуться, но и облобызать ваши подошвы император Ярый Жива, а также присягнуть вам в вечном своем почтении и службе… Желая лишь одного, чтобы ему, узревшему великое чудо сотворения каменной рати, было позволено сопровождать вас и ваше воинство в походе, вступив в число ближайших слуг, вместе с тремя сотнями поборников.
Юноша удивленно воззрился в лицо полководца, на котором, точь-в-точь, как и у него не имелось и намека на бороду и усы, хотя он просил рани избавить его оттого недостатка.
— Разве господин это недостаток, — полюбовно пропела Кали-Даруга со всей присущей ей нежностью, проведя перстами по губам и подбородку мальчика. — Это ведь достоинство. Отсутствие бороды и усов еще больше единит вас с Господом Першим, каковой также их не имеет. Но коли вы жаждите быть ближе к Зиждителю Небо…
По-видимому, не жаждал… Так как днесь длину придали только его волосам, о чем Яробор Живко не просил. Впрочем, теперь понял, что таковая длина нравится демонице, и посему возвратившись, не стал их укорачивать, чем порадовал и собственную супругу, оная при их близости почасту перебирая их в перстах, целовала.
— И, что ему ответить Волег Колояр? — ошарашено вопросил Яроборка, разворачивая голову в сторону осударя.
Тот как-то шибутно вздернув плечами, задорно засмеялся, и широко улыбнувшись, показав ряды белых ровных зубов, одновременно ответил:
— Ну, коли ты рао желаешь, чтоб он лобызал твои подошвы, тады сам решай. А в целом взять триста воинов аримийцев под наше начало было бы не плохо.
Глава двадцать вторая
Конечно, лобызать подошвы Яробор Живко не позволил. Он, степенно поднявшись на ноги, сошел с навеса к полководцу, и, склонившись, крепко обхватил его за плечи, потянув вверх, и тем заставил встать с колен. А после дрогнувшим голосом, ибо почасту волновался, позволил Ксиу Бянь присоединится к своим людям.
Спустя два дня после возвращения на Землю люди рао снявшись с места, отправились в дальнейший путь. Ноне обзаведясь не только крепкими воинами всадниками, но и достаточным количеством повозок имеющих тряпишные навесы, в которых удобно ехали дети, женщины и беременная Айсулу, так покуда и не сказавшая мужу о своем положении. Повозки привел Ксиу Бянь, хотя его о том никто и не просил. А так как полководец уж слишком низко кланялся и почасту падал пред Яробором Живко на колени, последний догадался, что к нему прицепили беса, аль может так постарались блазни.