Джеймс снова послюнил палец и попытался стереть карандаш с моих бровей.
И снова я отдернулась.
– Дана? – встревожился Роли. – Что с тобой?
– Ничего, – ответила я, – ничего. Рефлекс. Ничего.
Я твердила это слово, не в силах остановиться.
– Дана, – повторил Роли.
– Ты боишься меня? – спросил Джеймс.
– Нет, не боюсь.
– Неправда, – тихо возразил Джеймс. – Ты боишься меня. Я никогда не делал тебе ничего плохого. У тебя нет причин для страха.
– Я не боюсь, – настаивала я, теперь с мольбой в голосе.
Я знала, что это ощущение называется «дежа-вю». «Я не боюсь, – сказала я Маркусу в темной спальне его родителей. – Не боюсь», – сказала я, сжимая трясущиеся руки в кулаки и пряча их под бедра.
Это случилось всего две недели назад. Я добралась до дома Маркуса на автобусе № 66 «Линнхерст». Проезжая мимо кирпичного дома цвета апельсинового щербета – дома отца, – я открыла рот и сглотнула воздух. Номер дома был написан не цифрами, как у всех, а прописью: «Семьсот тридцать девять». Во дворе стоял колышек с вывеской «Розовая лиса Шорисс». Когда автобус проехал начальную школу «Уэст Мэнор», я потянула за шнур, и водитель затормозил на остановке. Родители Маркуса, которых я никогда не видела, уехали на турнир по бриджу. В доме было полно ребят, некоторые из других школ. Я зашла в спальню, ища Маркуса, но нашла только Энджи, безбашенную девушку, которая носила топы с вырезом даже в школу. Она лежала на кровати Маркуса и болтала по телефону, разглядывая плакат с Джейн Кеннеди на потолке. Когда я лежала на кровати Маркуса, я всегда закрывала глаза, чтобы не видеть красавицу, распростершуюся надо мной.
Я вернулась в гостиную и наткнулась на Рональду. Она спросила, что случилось.
– В его комнате Энджи.
Подруга пальцем выровняла линию подводки для глаз и нахмурилась.
– Собираешься уйти?
– Не знаю, – сказала я.
Рональда глубоко вздохнула, будто уже всего в этом мире навидалась.
– Знаешь, что говорит мама? «Выбирай одно из двух: либо гордость, либо твой мужчина».
С заднего двора пришли парни. Они колдовали над барбекюшницей.