Папа скомандовал:

– Поехали.

И направился к лимузину, даже не обернувшись проверить, идем ли мы за ним.

Роли держал меня за руку мягко, аккуратно, так что я легко высвободила ладонь и прижала лицо к щели между дверью и косяком. Почувствовались характерные запахи туалета: моча и дезинфицирующее средство.

– Что с тобой? Пожалуйста, выходи.

– Она в порядке, – на этот раз дядя схватил меня крепче. – Просто расстроена.

Он повел меня к лимузину, и я вся обмякла, не могла даже голову прямо держать.

– Пожалуйста, не заставляй тебя тащить. Не усугубляй ситуацию.

Пока он тянул меня к машине, носки кроссовок с блестками шаркали по асфальту. Папа уже сидел на водительском кресле. Лимузин завелся, зазвучала музыка хорошо отлаженного двигателя.

Роли открыл дверь.

– Просто садись, Шорисс. Просто садись.

– Нет, – упиралась я. – Я не могу ее бросить.

– Ее мама уже едет, просто поверь, – уговаривал Роли, все еще стоявший у открытой двери, словно шофер. Он добавил: – Пожалуйста.

Папа открыл водительскую дверь.

– Отойди, Роли, – папа встал передо мной. – Шорисс, залезай в чертову машину прямо сейчас. У меня нет времени на игры. Залезай.

Он положил одну руку мне на плечо, а другую на макушку и подтолкнул внутрь.

– Ничего не спрашивай.

Папа никогда в жизни меня и пальцем не трогал, когда злился. А в тот момент всего лишь прикоснулся, но ярость с его кожи перескочила на мою, словно искра. Я безвольно плюхнулась на заднее сиденье, послушная, как собака.

– Не плачь, – сказал Роли. – Мы любим тебя. Все трое. Я, твой папа и Лаверн – мы любим тебя больше всех на свете.

– Роли, – окликнул папа, – залезай в сраную машину.