– И все же я его возьму. Тогда к чему беседы? Женщина выпрямилась, и воздух в Алькове заметно потяжелел, будто она отпустила на волю всю
Когда черный знак сорвался с пальцев женщины, Рина машинально защитилась Кардиоидой, которой ее научил Сема Яковлев… Нет, вообще-то Снежина. Пожалуй, надо было сказать ей спасибо, а не красть кошелек…
Печать-сердечко оказалась сильнее черного знака. Она не просто разбила его на осколки, но задела женщину – та вскрикнула от боли. Тим закричал тоже, подлетел к ней, принялся искать следы ранения.
– Ба!
– Я тебе не «ба», неразумный мальчишка! – прохрипела женщина. – Да, сейчас я выгляжу как старуха… но ты застал меня прежней и ничего не помнишь?!
Рина замерла, не сводя глаз с друга – он выглядел потерянно и жалко. Отвлекшись, она совсем не ждала атаки и новую печать заметила слишком поздно.
Черный рисунок мчался на нее, его внутренние линии вращались, набирая скорость. Как это должно быть больно – встретить удар безо всякой защиты… Не кусочком, как это случилось с противницей, а целиком!.. Рина приготовилась к гибели, но не почувствовала даже прикосновения.
Печать влетела в Фаферона, метнувшегося ей наперерез. Мотылька отбросило к стене. Там его смертельно прожженное тело обмякло.
Сердце дома опустилось еще немного – и погрузилось в пол.
Седая женщина пошатнулась, но Тим поддержал ее, не дав упасть, и сказал, кажется: «Мама»… А Рина бросилась к мотыльку. Она почти ничего не видела в пелене слез – спасителя нашла на ощупь.
Он был еще в сознании и пытался отползти в темноту угла, сбивчиво шепча:
– Не смотри… не смотри…
– Так не должно быть!.. Ты же волшебный!
Раненый мотылек встрепенулся, попытался подняться. Рина бережно поддержала невесомое тельце, чувствуя, как на лице расплывается глупая улыбка. Внутри тут же отозвалось что-то сильное и пронзительное.
– Вот так! Здесь не то же самое, что у нас, здесь все возможно… Мы ведь столько всего купили, что-нибудь да поможет, – зачастила она.
Но мотылек обмяк в ее руках.
– Ты больше не можешь летать, – признала Рина. – И почти не дышишь. Тогда… Тогда закрой глазик… Представь, что я Лулио и пришла смести твои мысли. – Она нежно погладила блестящие чешуйки крыльев. – Чтобы ты увидел лучший в мире сон.
– Фамильяры не видят снов… – возразил Фаферон, расслабляясь.
– Фамильяры – нет, но люди видят. – Рина всхлипнула. Вокруг ее ладоней вспыхнуло знакомое теплое сияние. – Спокойной ночи, Ян.
Спустя мгновение или, может быть, целую вечность ее окликнули. Рина раздраженно отмахнулась. Что им еще нужно?