— У тебя больная мама. Ребенок, требующий ухода. Ты мыкаешься по чужим квартирам со сломанной рукой. Твоя кузина завтра сваливает кататься на воздушных шарах к туркам. Так что не дури, девочка.
Он оказался близко к ней раньше, чем она успела подняться. Оля развернулась вполоборота. Ей не хватило каких-то секунд — по крайней мере, так она себе говорила в утешение.
Петр навис над ней, встав почти вплотную.
Оля повернула голову на автомате…
И едва не уперлась ему в пах.
— Поэтому, Оля, да, я очень сильно хочу, — Громов тоже понизил голос, в нем появилась будоражащая хрипотца. — Сегодня отдыхай, а завтра будем думать.
Оля хотела заявить, что нечего тут и думать.
И снова не успела.
Петр нагнулся и прижался губами к её затылку. Взял её в кокон. Ни вздохнуть ни выдохнуть. Он был повсюду. Его запах, его тело. Сам он.
глава 12
Виталик приехал вечером.
Оля, уставшая, хоть и довольная тем, что жизнь медленно, но верно возвращается на круги свои, вышла к нему на лестничную площадку.
— Дальше двери не пустишь? — кривя губы и явно нервничая, спросил уже бывший муж.
Девушка для себя всё решила.
Она вышла, плотнее кутаясь в теплый пуловер. Сломанная рука и вовсе находилась под ним.
Виталя выглядел не лучшим образом, хотя и принарядился. Даже постригся, если её память не подводит. Гладко выбрит.
Жених, мать его ети.
Только почему, глядя на него, ничего, кроме раздражения, не возникало? Оля не узнавала себя. Где боль, разрывающая грудь? Где безнадежность и унижающее достоинство желание плюнуть на всё: на гордость, на обиду; во что бы то ни стало помириться? Закрыть глаза и сделать вид, что ничего не было?
Было.
Много чего…