— Но я не смог ее спасти…

— Это еще неизвестно, — возразил Вайса. — Еще много троп не пройдено многими ногами.

Брэден вскинул голову:

— О чем ты? Что-то происходит? Ты говорил с матерью Серафины?

— Нет, я сейчас не об этом, — грустно покачал головой Вайса. — Ее мать была убита горем, когда узнала о том, что случилось. После смерти Серафины она потеряла последнюю надежду.

— Но где она? — спросил Брэден.

— Все в этих лесах напоминало ей о Серафине: деревья, реки, скалы и небо; даже мы с тобой. Все надрывало ей сердце, поэтому она вместе с детенышами ушла в горы Смоки-Маунтинс искать таких, как мы с ней.

— Понимаю, — кивнул Брэден.

Серафина, затаив дыхание, слушала Вайсу. Ей было горько, что ее мать ушла так далеко, но в то же время девочка радовалась, что и она, и львята в безопасности.

«Смерть Серафины», — подумала девочка.

Так сказал Вайса. Они все так говорили. Ее смерть.

— Но ты не пошел с ними в Смоки-Маунтинс, — заметил Брэден, глядя на друга.

— Нет.

— Но почему?

Вайса уставился на Брэдена почти рассерженно.

— Потому же, почему ты отказался ехать лечиться в Нью-Йорк, когда дядя с тетей хотели тебя туда отправить. Тамошние доктора могли бы вылечить твою ногу.

— Ты прав, — согласился Брэден. — Но что ты имел в виду, когда говорил про множество троп и ног?

— На Билтмор надвигается беда, — сказал Вайса. — Я видел когтистое чудовище, обладающее кошмарной силой. Каждую ночь в лесу бушуют ураганы, реки выходят из берегов, смывая все на своем пути. Черные дыры растут. Обитатели Билтмора в опасности.

— Это она? — с неожиданной яростью спросил Брэден.

— Не знаю.