– Хотите покататься?

– Да…

– Ну, садитесь тогда…

– Куда?! – воскликнул Николай.

– Да вот сюда…

Волк открыл полусгнившую дверцу и помог Василисе забраться на то, что осталось от сиденья из искусственной кожи, из-под которой прорезались острые шипы проволоки и сломанных пружин. Она улыбалась и весело смотрела на героя мультфильма. Николай сел за руль. Волк отошел от машины. Он затянулся, из пасти вытекло сероватое облако дыма.

– Ну что? Готовы?!

– Да, – ответил Николай.

– Тогда вперед! – крикнул волк и громко закашлялся.

Николай нажал на газ. Машина рванула и помчалась по хрустящей пересохшей земле. Они летели быстро-быстро. Дух захватывало. Василиса весело смеялась, сидя на заднем сидении. Ветер продувал салон насквозь – прорывался через выбитые окна, через щели от ржавчины, через отверстия, образовавшиеся на месте двух вырванных с мясом дверей. Николай смотрел по сторонам. То и дело мимо проскальзывали люди. Это были даже не люди, а тени. Нечто напоминающее девушку с длинными волосами, парня на мотоцикле с оторванной рукой и без головы, старика в сером порванном пиджаке, увешенном сверху до низу военными орденами, бабушку, стоящую с протянутой рукой прямо посреди этой странной изъеденной солнцем и солью пустыни.

Впереди замаячил какой-то павильон. Он был все ближе и ближе. Над крышей павильона буквами из неоновых лампочек было написано ТИР. Николай остановил машину.

– Постреляем? – спросил он Василису.

– Да!

Василиса выпорхнула из машины и побежала к тиру. У стойки их поджидал высокий скелет, одетый в вареную джинсу. На черепе и косточках пальцев скелета еще можно было разглядеть остатки засохшего мяса, запекшейся крови и обрывки сухожилий. Он улыбался и громко лязгал хорошо сохранившимися желтыми зубами.

– Ну что? Хотите пострелять?

– Да.

– Берите ружье.

Василиса взяла ружье… хотя, как понял Николай, это было вовсе не ружье, а самопальный обрез… Скелет высыпал перед ней горстку дроби.

– Стреляй!

Василиса прицелилась. Николай стал вглядываться в мишени, которые были расположены на стене, и обомлел. Вместо фигурок зайцев и медведей, перед Василисой были живые люди. Они были совсем маленькие, крошечные, но они шевелились, плакали, молили о пощаде. Василиса вглядывалась, прицеливалась, словно не понимала, кто перед ней.